Ветер с севера - [3]

«Кто бы мог подумать, что это прелестное, хрупкое создание и непобедимый воин с лицом более чем далеким от канонов красоты и словно бы вытесанным не из теплого дерева, а из холодного гномьего гранита, могут быть братом и сестрой… Впрочем, судя по тому, как юная эльфийка вела себя, характера ей тоже не занимать. Это может сильно осложнить ее будущую рабскую долю».

Кэлибор стиснул зубы, не отрывая глаз от серых волн, размеренно вздымавших тяжелую ладью, уверенно продвигавшуюся на север.

Как каждый прибрежный житель, Куиниэ была наслышана о том, чем может грозить плен у северных варваров, которые славились своей жестокостью и неистовой яростью в бою. Целые деревни лесных эльфов подвергались разграблению, а потом предавались огню. Оставшиеся в живых жители шли в рабство. Однако Куиниэ, принадлежавшая к богатой и знатной семье, чей родовой замок, несколько сотен лет назад отстроенный гномами вокруг родового Древа в благодарность за помощь в одной из их вечных междуусобных войн, был слишком хорошо защищен, чтобы стать объектом нападения с моря, сама никогда не сталкивалась с ними или их деяниями. Теперь же…

Куиниэ опять улыбнулась. Неизвестное, а потому абстрактное зло казалось ей не страшным. Избавившись от похотливого мерзавца Ангудила, который уже через несколько дней должен был стать ее законным супругом, властелином тела и жизни, Куиниэ не хотела думать, что пленение может принести ей еще больше боли и страданий, чем подобное замужество. Молодость склонна к оптимизму, и юная эльфийка, тряхнув кудрявой головой, принялась с интересом осматриваться вокруг. Как-никак она впервые оказалась на корабле.

Море было спокойно. Ладья, увлекаемая вперед магически призванным сильным попутным ветром, с тихим плеском разрезала невысокие волны, оставляя за собой струю вспененной воды. Над ней парили чайки, и какое-то время Куиниэ увлеченно наблюдала за тем, как они охотились, камнем падая к поверхности воды и взмывая уже со сверкающей на солнце рыбкой в клюве. Потом это занятие надоело, и она сквозь полуопущенные ресницы, искоса, стала разглядывать эльфов, похитивших ее.

Она долго всматривалась в их лица, движения, наблюдала за их немудреными занятиями и неожиданно для себя пришла к выводу, что те, кого на ее родине называли не иначе как морскими дьяволами и северными варварами, были такими же эльфами, как и все прочие. Вот один из них поднялся и, развязав штаны, пустил тугую струю за борт. Куиниэ, краснея, отвернулась.

«Мужчины! — с возмущением думала она. — Ни стыда ни совести! Только и знают — кровь, месть, жестокость… Почему они не могут жить мирно? Почему из-за их гордости должны страдать мы? Почему Великий лес не дал женщине сил, чтобы и она могла постоять за себя? Ведь только из-за нашей слабости они обращаются с нами, как с куклами! Решают за нас как жить, кого любить, о чем думать и даже мечтать. А сами-то! Повелители жизни!»

Куиниэ презрительно глянула на бородатого снежного, который уже облегчился и теперь неторопливо оправлял на себе одежду. Он подмигнул ей, вызывающе погладив себя в паху. Куиниэ ахнула, не зная, куда ей деться от стыда. Но это были еще цветочки. Ягодки, как оказалось, ждали ее впереди.

Через четыре часа пути Куиниэ поняла, что вот-вот лопнет, так ей самой захотелось в туалет. Она вытерпела еще почти час, но потом поднялась и, стискивая кулачки от гнева, начала пробираться к носу ладьи, где для Тира был натянут небольшой шатер.

— Что тебе? — недовольно буркнул тот, отрываясь от не совсем обычного для морского грабителя из варварской страны занятия.

Снежный читал. Причем на желтых, покоробившихся от влаги страницах толстого тома в кожаном переплете Куиниэ разглядела не привычные эльфийские буквы, а сложную вязь языка населявших южные степи нагов… Она видела эти странные завитки и знаки на изящных коробочках с благовониями и других драгоценных вещицах, которые изредка привозили из далеких степей бродячие торговцы.

— Вы знаете письменность нагов?

— Да. Что ты хотела?

Внезапно смешавшись и чувствуя, что боевой задор куда-то подевался, Куиниэ потупилась.

— Что ты хотела? — раздельно, уже явно сердясь, спросил Тир.

— Мне нужно… — пролепетала Куиниэ. — Я хочу… Мы уже довольно давно в море…

Тир, нетерпеливо постукивая ногой, ждал, и юная эльфийка, зажмурившись, выпалила:

— Я хочу писать, и будьте вы прокляты!

Веселый смех был ей ответом. Когда же она, вспыхнув от гнева и стыда, раскрыла глаза, проклятый северный варвар уже протягивал ей фарфоровую ночную вазу, украшенную росписями удивительно тонкой работы, тоже явно сделанной нагами. Куиниэ приняла ее и принялась разглядывать, искренне недоумевая, как такой изящный предмет мог оказаться на корабле северных варваров.

— Ты будешь использовать его по назначению или любоваться?

— Но…

— Уж не думаешь ли ты, что я оставлю тебя здесь одну?

Тир обвел рукой шатер, где везде было разбросано оружие.

— Нет, — Куиниэ затрясла головой.

— У тебя есть выбор. Либо здесь, наедине со мной, либо там, на глазах у всех.

Тир скрестил руки и смотрел выжидательно.

— Здесь, — наконец пролепетала Куиниэ и поставила вазу в дальний уголок, а потом замерла, комкая руками свою длинную светло-зеленую юбку.