Ветер с гор - [3]

Постоянно в бегах, без сна, без отдыха, без конца. Буммел чувствовал, что сердце Капитана вновь тянет этих странных созданий в бесконечное ночное небо. Было что-о ужасное в их непреодолимой тяги к странствиям. Даже родной мир был для них не более, чем базой, на которую они время от времени возвращались.

И теперь они хотели увезти его из дома.

Буммел обдумывал это, и холодок бродил по позвоночнику. Он знал, насколько сильно прирос к Руске, так же, как севланы, как шишкокусты. Разве можно постигнуть то, что он уйдет отсюда и никогда не вернется?

Иногда Буммел ощущал, что в его мире жить нелегко. Сухопутные животные были громадными, прожорливыми и свирепыми. Бродячие коты и ситазиллы ни на миг не прекращали охоту, и народ Буммела в совершенстве изучил, как избегать их.

Но сухопутные животные были не просто тупыми тварями. Они обладали мозгом, душой, как представлял Буммел, и поступки их не всегда могли быть предсказуемыми. И это было хорошо.

Существовали еще долины трясин, куда натекла пыль со стен каньонов, сдуваемая в Период Ветров, и образовала достаточно толстый слой, чтобы поглотить любого неудачника. Было много такого, что делало жизнь рускиндов нелегкой, и это тоже было хорошо.

Хорошо, когда восходят три луны — голубая, пламенно-красная и белая. Хорошо, когда наступают холода, когда длинные бутоны алоэ резко взрываются и взлетают на многие футы в воздух, усыпая собой все холмы, и тогда все рускинды радуются яркости и сочности красок. Но больше всего Буммел любил вздыхающие, нашептывающие, посмеивающиеся ветры, которые прилетали к нему с гор. Он всегда мечтал отправиться к окоченевшим черным горам, чтобы увидеть Повелителя Ветров, чье благословенное дыхание и образует ветер.

Они хотели забрать его отсюда, от всего этого, и с шумом пронести сквозь тьму, смерть и ночь, настолько глубокие, что ни один человек, ни один рускинд не мог бы даже вообразить их конца.

Он знал о звездах, он видел их. Его народ рассказывал о них. Но отправиться к ним? Ни за что!

Они хотят сделать из него скитальца, хотят показать его и изучить в их собственном мире-базе на Земле. Они хотят оторвать его от родимого дома, приучить его — как они сами странствовать по звездной дороге, которая никогда не кончается, а только петляет и вьется среди бесконечных могил, поскольку все странствия завершаются в итоге смертью.

Слезы, обильные и маслянистые, покатились из глаз Буммела, когда земляне наглухо задраили крышку люка, отрезая свет Руски. Болты разлучили его с домом.

Потом он почувствовал дрожь, рев, голодное нетерпение самого металла, когда корабль, исполняя волю людей, с грохотом устремился в путь. В путь, откуда не возвращаются.

Никогда больше не будет остановки в этом мире трех лун, голубых морей, острых, как бритвы, горных хребтов, и ветров, которые стекают вниз, омыв эти горы. Ему уже не вернуться вовеки!

* * *

Старт прошел неряшливо, однако, как бы там ни было, "Драйвмейстер" уходил теперь от крошечного мирка.

Капитан стоял, повернувшись спиной к небольшой клетке. Он стоял и наблюдал через иллюминатор, как разноцветная планета уплывет вдаль, хотя это было просто изображение, проецируемое на экран.

Он почувствовал, как вспенились в нем мысли, нехотя повернулся и посмотрел на маленькое зеленое существо, свернувшееся в шар и наблюдавшее за ним огромными глазами. Существо дрожало, словно передразнивая вибрацию самого корабля. Капитан чувствовал, как мучительно больно обладателю этих глаз, как он силой заставляет их не закрываться.

Мысли путались и кружились, как масляные пятна на разбушевавшемся море, и он почувствовал страстное желание, подкатившееся к горлу, желание, о существовании которого он никогда раньше не подозревал.

Он узнал в удивительной вспышке прозрения, что было написано к Книге Предков, узнал о рускиндах и о корнях, которые уходят глубже, гораздо глубже, чем просто корни расы. Он узнал, что сам он — скиталец, и все его люди — скитальцы, и какой конец они найдут. И еще он узнал то, что сделал с Буммелом.

Он наблюдал, как желтые глаза маленького существа подергиваются изморозью, как стихает подрагивание меха.

* * *

Первому Помощнику не хотелось подниматься на мостик. Он знал, что там находится существо, и не получал удовольствия от идей и беспокоящих мыслей, которых это существо навевало.

Но это был его долг, так как он знал, что текущий рапорт должен быть отдан. В любой момент Капитан должен знать, как далеко они ушли, какова их скорость и когда следует ожидать прибытия на место — всю информацию о полете.

Когда он поднялся на мостик, то увидел лишь спину Капитана и слепой, матовый, темный лик иллюминатора. Капитан отключил его. Пространство было отрезано впервые с тех пор, как корабль вступил в строй.

— Капитан…

Ответ был мягким, словно тонкое стекло, как паутин тишины, которая оплела их и могла лопнуть от малейшего шума.

— Оно умерло, — сказал Капитан.

Он продолжал смотреть прямо перед собой в пустоту.

— Умерло? Зверушка? Как? Почему?

— Оно не могло жить вдали от своей планеты. Мы разбили его сердце. Это же так просто! Если хочешь, можешь смеяться. Мы разбили его сердце, и оно умерло, вот и все. А теперь мы летим домой.