Ветер с чужой стороны - [8]

— О нет, — воскликнул Чижов, он, конечно, не возражает и просит Максима Спиридоновича в любое время прийти на заставу и принести марки.

— Жду вас в любое время, Максим Спиридонович, — повторил капитан. — Теперь вы дорогу к нам знаете.

Они очень тепло попрощались друг с другом, но и после этого еще никак не могли расстаться, и Чижов пошел провожать его до ворот, дружески взяв под руку. Зубрицкий простился сухо, обиженный тем, что Дегтярев не обращал на него никакого внимания.

8

Когда за Дегтяревым захлопнулась калитка, капитан Чижов позвал Зубрицкого во двор.

— Слушаю вас, — козырнул Зубрицкий, недоуменно взглянув на своего начальника: присев на корточки, тот рассматривал возле клумбы четкие отпечатки чьих-то подошв.

— Смотрите, Станислав Борисович, те же самые! — возбужденно сказал Чижов, поднимая голову.

— Какие — те же самые? — не понял Зубрицкий.

— Видите ли, я провел Дегтярева по мягкому грунту, и вот — полюбуйтесь. У этого золотоискателя и того гражданина в клетчатой рубашке, которого видел дворник, одни и те же следы. И размер обуви одинаковый, и каблук на правом ботинке сбит. Значит, действительно, перед нами одно и то же лицо.

— А как же! — подхватил Зубрицкий, поняв, в чем дело. — В этом я и не сомневался. Что же дальше?

— А дальше следует, что птица сама прилетела в клетку. — Чижов выпрямился и отряхнул брюки.

— То есть? — сузил глаза Зубрицкий.

— Видите ли, — продолжал капитан, беря его под руку, — дело даже не в том, что я устроил тут маленькую проверку. Это я на всякий случай, чтобы лишний раз убедиться. А дело в том, как он вел себя при разговоре.

Они остановились в тени старой чинары.

— Вы слышали, как он точно назвал все приметы шляпы? — в упор спросил Чижов. — Разве вам это ни о чем не говорит?

— Говорит… — ответил Зубрицкий с легкой усмешкой. — Шляпа дождалась своего настоящего владельца.

— И только?

— Только, — спокойно подтвердил Зубрицкий.

Он смотрел на море, расстилавшееся внизу, под обрывом. Знойный день сиял и искрился в его синеватых водах.

А Чижов как-то странно улыбнулся и заговорил издалека:

— Как-то, во время отпуска, я с женой поехал к ее родным на Дон. В Ростове нам нужно было сделать пересадку. Сдали мы вещи в камеру хранения, пошли перекусить. Я был в гражданском плаще и костюме. Зашли в одну привокзальную закусочную, сели за столик друг против друга; плащ я повесил на спинку стула. Сидим, завтракаем. Народ мимо ходит, какие-то типы шныряют. Расплатился я с официантом, обернулся, а плаща и след простыл — унесли. "Ты не видела кто?" — спросил я жену. "Если бы видела, ты бы сейчас не спрашивал об этом, — ответила она и рассмеялась:- Эх, ты, а еще пограничник!" — "А ты куда смотрела? А еще боевая подруга!" — рассердился я. Сходила жена в телефонную будку, позвонила в милицию. Через некоторое время приходит местный Шерлок Холмс, подсаживается к нам, спрашивает, как было дело. Рассказали. Посмотрел он на нас обоих, вздохнул и спросил: "Может быть, хоть приметы какие-нибудь у плаща помните?" А я никаких особых примет не помню. Цвет, размер, фасон помню, а больше ничего. Черт его знает, где у него какая пуговица пришита и где какое пятнышко сидит! Ведь не знал же я, что о них придется рассказывать работнику уголовного розыска.

Чижов замолчал и вопросительно посмотрел на Зубрицкого.

— Понимаю, — задумчиво произнес Зубрицкий. — Вы не помнили примет, а этот Дегтярев помнит. Ну и что же? Просто, у него отличная наблюдательность и память.

— Возможно, — согласился Чижов. — А возможно, он специально запомнил все приметы.

— Как?

— А вот так… Перед тем, как подбросить нам эту шляпу.

— Для чего? — изумился Зубрицкий.

— Для того, чтобы проникнуть к нам на заставу.

— Ну, знаете, товарищ капитан, — еще больше изумился Зубрицкий. — Зачем же ему приходить на заставу, самому лезть в петлю?

— Вот, вот, — с укоризной подхватил капитан. — На такие наши рассуждения он и рассчитывал.

— Но сами посудите, зачем врагу добровольно подвергать себя смертельной опасности? — горячо возразил Зубрицкий. — Что он добивается своей шляпой? Да тут все мальчишки знают, что на берегу стоит застава. Все отдыхающие видят, как по берегу ходят наряды. И вообще, — Зубрицкий замолк и махнул рукой.

— Что — вообще? Договаривайте.

Зубрицкий рассматривал двор заставы. Аккуратные цветочные клумбы. Красивые пальмы. В тени каштана два солдата играли в шашки.

Три других солдата с полотенцами прошли к морю. За дощатым зеленым забором с рычанием пронесся по шоссе курортный автобус.

— Начистоту? — осмелился Зубрицкий.

— Да.

— Хорошо. Я служу на заставе всего лишь год. Но вы сами сказали, что последнее нарушение границы произошло здесь пять лет назад. В течение пяти лет ни одного следа, ни одной боевой тревоги, ни одного выстрела. Ничего! Случайно ли это? Нет. Не вам объяснять, что теперь другие времена. Теперь у иностранной разведки появились новые каналы, иные средства: воздушные шары, высотные самолеты и так далее. Я, конечно, понимаю, что остались и прежние методы — ползком, так сказать, на брюхе. Но где? На сухопутных участках, а здесь — не верю.

— Значит, мы напрасно стоим здесь, даром едим государственный хлеб? — тихо спросил Чижов, бледнея. — А не кажется ли вам, лейтенант, что вы не способны