Ветер рождает бурю - [23]

Глава одиннадцатая

Наконец шторм выдохся, и через два дня опять установился штиль. Солнце с раннего утра заливало палубу теплыми лучами, а по вечерам его огненный шар долго пылал над западным краем неба. Чайки опять кружили над судном, словно охраняя его от напастей. «Сокол» приближался к берегам России.

Все свободные вечера Мартин коротал с Дювалем. У него в рубке он пережидал, пока команда кончит ужин. Только когда из столовой уходил последний матрос, стюард Ник шел в радиорубку и говорил ему:

— Порядок! Ступай есть.

Мартин шел за ним, Ник запирал дверь и кормил его. Вид у стюарда при этом был испуганный: что, если вдруг заявится Чернявый? Изобьет их обоих, или, на его счастье, одного только Мартина?

Как-то вечером Мартин, по обыкновению, сидел у Дюваля. Радист принес из буфета горячий кофе.

— Я все-таки не понимаю, — заговорил Мартин, — вы столько читали, так много видели на своем веку. Вот вы говорите, что сочувствуете справедливой борьбе. Так почему же вы не отказались пойти в этот рейс?

— Опять ты за свое! Что ж, скажу тебе откровенно. Я тоже хотел бы, чтобы жизнь стала лучше, но броситься в драку у меня не хватает смелости.

— Так ведь вы...

— Потому-то я и восхищаюсь Нельсоном, — не слушая его, договорил Дюваль. — Он мужественный человек. Открою тебе правду: по ночам я частенько не сплю...

— Ручаюсь — у Нельсона сон хороший.

— Наверно! Совесть у него чиста, руки не замараны.

Мартин невольно бросил взгляд на свои ладони и начал нервно тереть одну о другую.

— Эх, если бы я мог то же самое сказать о себе! Да, Нельсон — человек незаурядный, вы совершенно правы, и больше всего на свете мне хотелось бы показать ему, что, несмотря на все случившееся, я не штрейкбрехер!

■

Рейс подходил к концу. В последний вечер Дюваль и Мартин играли в шахматы.

— Старик считает, что мы там будем завтра около шести, — сказал Дюваль. — Осталось чуть больше ста миль.

— Скорей бы кончился весь этот кошмар!

— Для тебя кончится, для других только начнется. Ты понимаешь, каково будет тем, в кого станут стрелять из этих винтовок?

Мартин опустил голову.

— Понимаю. И мне не следовало здесь быть — это вы хотите сказать?

Дюваль кивнул.

— Что ж, ты меня правильно понял. Пора решать, на чьей ты стороне, пора сделать выбор.

Мартин помрачнел.

— Вся беда в том, что я сам не знаю, на чьей я стороне! Мне бы остаться где-то в середине.

— Когда идет смертельная борьба, середины быть не может! Нельзя вечно сидеть между двух стульев!

— А почему нельзя? Ведь вы вот — сидите!

Дюваль рассердился.

— Да пойми ты: в этом трагедия моей жизни! Слишком часто я отсиживался, когда надо было действовать. Я бесхарактерный человек. А ты должен быть другим!

— Но объясните, почему себя вы мерите одной мерой, а меня — другой?

— Я хочу, чтобы ты не повторил моей ошибки. — Дюваль еще раз посмотрел на часы, встал, потянулся. — Ну, хватит на сегодня нравоучений! Пойду вниз, заварю нам свеженького кофе. Если без меня начнут передавать что-нибудь насчет курса, смотри прими все точно, слово в слово! — Он потрепал Мартина по плечу и пошел к двери.

— Будьте спокойны! Я старый «маркони»! — Мартин подсел к рации и, сняв с полочки книгу, начал ее листать. Вдруг послышались позывные. Мартин увеличил громкость, придвинулся к машинке и начал печатать, стараясь ничего не упустить. Кончив прием, он вытащил бумагу и перечитал текст:

«КАПИТАНУ «АМЕРИКАНСКОГО СОКОЛА». ВАМ ПРЕДЛАГАЕТСЯ НЕ ВХОДИТЬ В ПОРТ НАЗНАЧЕНИЯ, ЕСТЬ ОПАСЕНИЯ, ЧТО ОН ВЫШЕЛ ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ НАШИХ ДРУЗЕЙ. К БЕРЕГУ НЕ ПОДХОДИТЕ ДО ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИИ. НЕМЕДЛЕННО ПОДТВЕРДИТЕ ПОЛУЧЕНИЕ ПРИКАЗА. САМАРИТЯНИН».

Мартин растерянно огляделся. Как быть? Отнести радиограмму капитану или прежде послать подтверждение? Нет, положено сперва его уведомить. Мартин шагнул было к двери, но тут ему снова послышался голос Нельсона: «Джек, не дай им превратить тебя в убийцу! Ведь русские — такие же рабочие, как мы с тобой! Мы все обязаны помогать друг другу!»

У Мартина задрожали руки, на лбу выступили крупные капли пота. За короткий миг ему вспомнилось многое: как Нельсон, Кеннеди и Паппас убеждали его остаться с ними и как потом их всех зверски избивали полицейские, а он стоял и наблюдал со стороны; потом он вспомнил рожи Гуннара и Чернявого, все унижения, которые он терпел от них... И вдруг увидел оборванных и голодных русских, которые с безумной отвагой бьются за свою свободу... Мартин закусил губу до крови, и боль вернула его к действительности.

Решение было принято. Он разорвал радиограмму на мелкие кусочки и поспешно спрятал их в карман. Потом вернулся к аппарату, переключился на передачу и отстукал:

«ВАШ ПРИКАЗ ПРИНЯТ. КАПИТАН БИВЕР».

Мартина била дрожь, у него подгибались колени. Переключившись на прием, он сел на прежнее место и сделал вид, будто читает. Когда Дюваль вернулся с кофейником, он успел уже овладеть собой.

— Ну, было что-нибудь? — спросил радист.

— Нет, ничего, — ответил Мартин, не поднимая головы. Но глаза его радостно блестели.

Глава двенадцатая

На следующее утро капитан Бивер поднялся, едва забрезжил свет.

— Подходим, — крикнул он старшему помощнику, глядя в бинокль. — Я вижу деревянный причал. И целую толпу на нем. Говорят, эти русские очень радушно встречают иностранцев. Да, позовите ко мне третьего помощника, он, кажется, немного болтает по-русски. И прикажите стюарду накрыть стол в салоне. Передайте ему, что я велел подать самое лучшее виски и холодные закуски, которые он припрятал для этого случая.