Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры - [19]

– Ну я вам сейчас покажу кузькину мать! Чего надо? А, это ты, деточка. Кто научил тебя являться к родне без звонка?

– Здравствуйте, тетя. У вас же телефон не работает.

– Ах да. Опять эти изверги плату за телефон подняли! Фигушки, не дождутся у меня, – она грозно потрясла внушительного размера кукишем из-за цепочки. – А ты зачем пришла?

– Я хотела с вами поговорить.

– Мне некогда. Ты не вовремя. Могла бы и сама догадаться.

– Тетя, мы так и будем через цепочку разговаривать? У меня тут грильяж в шоколаде. – Инга приоткрыла пакет и показала коробку. – И подарочек.

– Ммм… что ж, пожалуй, я найду для тебя две минуточки.

Дверь захлопнулась и открылась снова уже без цепочки. Инга вошла и едва сдержалась, чтобы не зажать нос. Господи, и как только соседи терпят этот зверинец. Сколько она себя помнила, тетушка всегда держала дома штук пять живых кошек и несколько десятков чучел питомцев, уже покинувших этот свет. Последних с каждым годом становилось все больше и больше, впору открывать фелинологический музей. Кошек Инга терпеть не могла, даже больше, чем ее любимец Павлуша. Уж очень морды у них наглые.

Тетя, как всегда, пестрела всеми цветами радуги и колыхалась вокруг Инги праздничным воздушным шаром. Просторный балахон – достойный предмет зависти хиппи – спускался с необъятных телес подобно занавесу для веселой молодежной пьесы и прятал под собой ножищи в полосатых черно-белых носках. Пучок обесцвеченных волос на самой макушке перехватывала огненно-рыжая заколка. Довершал тетушкин облик макияж – ярко-красные губы, кукольные, нарисованные глаза и свекольный румянец на щеках. Так могла бы выглядеть Пеппи Длинный Чулок в старости.

Инга прошла вслед за тетей в гостиную. За последний десяток лет ничего здесь не изменилось. Мебель стояла еще с тех времен, когда вещи умели делать на совесть, и сохранилась отлично. Неизменные настенные часы все так же оглушительно тикали. Как только пробьет три, из них высунется облезлая кукушка. Все те же лица актеров и режиссеров смотрели с пожелтевших фотографий на стенах, все те же выцветшие афиши и плакаты зазывали на давно канувшие в Лету спектакли. Во времена тетиной молодости местный театр гремел на всю страну. «Работа гримера – залог успеха любой постановки!» – утверждала Марта, и никто не смел с ней спорить.

Балахон удалился на кухню за чаем, а Инга устроилась в скрипучем кресле. На журнальном столике лежали старинные ножницы – красивые, с витыми бронзовыми ручками, блестящими отточенными лезвиями, ручки украшены крохотными бабочками. С подлокотника на Ингу уставилось немигающим взглядом тощее пыльное черное чучело. Она поежилась, протянула руку, чтобы переставить чучело на пол, и вздрогнула от неожиданности, потому что оно возмущенно мяукнуло и задергало хвостом. Кристофоро Коломбо, в этом доме никогда не разберешь – кто еще живой, а кто уже нет! Инга выложила на столик коробку конфет, подарок для тети – ту самую вязаную салфетку (не пропадать же ей, в конце концов) и альбом.

– Ну, деточка моя, что привело тебя к старой мымре? – Тетя внесла в комнату поднос с крохотными фарфоровыми чашечками, изящным заварником и большим заляпанным чайником, поставила его на столик и шлепнулась в кресло напротив.

– Тетя Марта, вы знаете, что случилось с родителями?

– Насколько мне известно, они поехали отдыхать во Францию. Надя, между прочим, один раз в жизни могла бы взять с собой старуху-сестру! – Она пододвинула к Инге чашку. – Пей, деточка, кто вас, любителей комфортной жизни, еще напоит приличным чаем не из пакетика.

– Они… они пропали без вести. – Инга потрепала мочку уха. – Полиция считает, что они погибли.

– Глупости какие! – фыркнула тетка. – Ничего не хочу про это слышать! Если бы моя сестра погибла, я бы точно это почувствовала. Ты тоже хороша, а еще дочь родная, между прочим. Голова тебе на что дана?

Инга только вздохнула.

– Ну а в остальном как у тебя дела? – продолжила Марта другим тоном. – Ты все еще встречаешься с тем бесчувственным хмырем, с этим поленом, с этой самовлюбленной вешалкой для костюма с галстуком?

– Он не хмырь! И вообще, это мое личное дело, – не выдержала Инга.

– Попомнишь мои слова, он тебя испортит, – проворчала тетка, с хрустом вгрызаясь в грильяж.

Инга как следует дернула себя за ухо и отхлебнула чаю. Не обращать внимания ни на какие выпады! Она здесь не для этого. У тетки за ушами так и трещало, в такт тиканью ходиков. Тик-так, хрум-хрум. Интересно, грильяж быстро на нее действует? Она уже достаточно подобрела? Над столиком показалась пушистая рыжая морда, не обнаружила ничего для себя съестного, понюхала альбом и громко чихнула.

– Ах ты моя пусенька! Будь здорова, Алла Борисовна! А где у нас Филенька? Иди посмотри, где у нас Филенька.

Рыжая морда не спеша удалилась в сторону спальни. Тетка снова захрустела конфетой. Инга отхлебнула чаю и глубоко вздохнула.

– Ну? – Тетка вопросительно зыркнула, часы из любопытства притихли.

– Тетя Марта! Вы когда-нибудь видели этот альбом?

Тетушка подняла альбом и поднесла к самому носу.

– Студенческий? Да я его делать помогала! Честно тебе скажу, не мастер твоя мама по альбомам. Вот я в былые времена…