Ветер и меч - [38]

Разумеется, я не премину воспользоваться этим предложением. Но тут есть кое-что еще.

— Вы упомянули, что в храм могут приходить паломники из племен побережья. А если придут паломники из других племен? Из моего народа, например?

Чернильные глаза Горго вспыхнули.

— Ты уже отобрала наши прежние обычаи, попираешь нашу гордость. И народ отвращаешь от нас. Но тебе этого мало, Денница, ты уже и на храм наш посягаешь! Или у вас нет собственного храма, где вы можете молиться и возносить жертвы сообразно законам ваших земель? — Но ей удалось смирить вспыхнувший гнев. Или она просто устала. Богиня их ведает… Вдруг они и взаправду изводили себя постом?… Горго опустила голову. — Поступай, как знаешь. Мы в твоей воле.

— Вы в воле Богини, не моей — так же, как и я, и все люди в мире. И не называй меня именем звезды утренней, Горго. Я живу на Земле.

— Вы обе — вестницы Богини. И вслед за вами неотвратимо приходит солнце.

Но день минет, и снова тьма примет вас в объятья, и так будет до скончания веков. Не бойтесь, горгоны! Я не стану требовать от вас чрезмерной жертвы — чтобы вы встретили солнце с беззащитными лицами. Возвращайтесь к себе на болото. Я исследую то, что вы предложили, и если увижу, что ваши новые обычаи хороши, оставлю вас в мире. И тогда, может быть, вы станете приходить в наш город и увидите, что дневное лицо Богини не столь ужасно, как представляется из глубины подземелий.

Да будет так, — ответили горгоны.

- Да будет так, — повторил нестройный хор у меня за спиной.

Насчет того, что дневное лицо Богини не столь страшно, среди пустыни можно и засомневаться. На побережье жара не так беспощадна, как в песках.

В тени большой дюны я позволила своему отряду роздых — короткий, потому что не хотела медлить с возвращением в крепость.

Я спешилась, чтобы немного размять ноги. Подойдя к колеснице, увидела, что Ихет спит На ее дне, свернувшись клубочком. Ее, бедную, совсем сморило от жары и усталости. Кто-то, не знаю, Герион или Эргин прикрыли ее кон-ской попоной поверх платья из тканого возду-ха. И правильно сделали — с непривычки она могла заполучить сильные ожоги.

Я не стала будить Ихет. Двинулась прочь. И тотчас песок скрипнул за моей спиной. Я обернулась. Две темных фигуры на белой дюне. Келей, чуть поодаль Митилена. Я немного удивилась, увидев их рядом. Иное дело, если бы Келей пришел вместе с Хтонией. Или с Киреной — они превосходно ладили. Но Митилена?

— Недурное представление, а? — Келей ухмылялся, но как-то невесело. — Не хуже, чем в дорогих фригийских кабаках.

— Ты о чем? — Потом я сообразила, что он имеет в виду танец горгон. — Не знаю. Где не Вывала, там не бывала. Спорить не стану.

-Ты никогда не споришь. И так получаешь, что хочешь.

— А еще чаще то, чего не хочу, — буркнула я.

— Это неважно. Хотела или не хотела, а болотниц ты, похоже, скрутила. Тихой сапой, мягкой лапой… Мне нравится.

Ясно, почему Хтония или Кирена не пришли с ним. И не придут. Здесь дела не военные, а иные обсуждать они не станут.

— Ихи снова сказал бы, что великие дела с победы не начинаются.

— Ихи — молодой дурак!

— Хочешь сказать, что ты — дурак старый? — усмехнулась Митилена.

— Брысь, сквернословица! — беззлобно рявкнул на нее Келей, и она в самом деле отступила. — Будь я царем или князем каким, я бы может, с ним и согласился. Но я человек простой. И по мне лучшая победа — та, что досталась без сражения.

— Ты человек простой, и мысль эта — очень проста. Но чтобы дойти до нее, иным потребна вся жизнь. А большинство людей и вовсе не способны ее усвоить.

— Скажи лучше, что ты собираешься делать с Храмом? — Митилена нарушила общий полушутливый тон беседы. — Ты намерена поставить там проверяльщиков? Или под видом паломников засылать лазутчиков?

— А тебе, как я погляжу, это не по душе.

Да оставь ты их в покое! Конечно, они не будут в точности исполнять свои обещания. Но ты слишком много хочешь — чтобы они в считанные дни отказались от того, чем жили тысячелетиями!

И что же, позволять им втихую калечить детей?

Это будут их дети! (Мальчики — поняла я. Чем меньше в мире мальчиков, тем меньше вырастет мужчин.) А чужих ты на болото НС допустишь. Богиня тебя разрази, Военный Вождь! Ты и так лишила их власти… — Они довольно ловко придумали, как заменить власть богатством. — Все равно — не унижай их чрезмерно! Это приведет к дурному. Впрочем… — Она махнула рукой и пошла к лошадям.

В одном старуха была права, — в задумчивости сказал Келей. — Помнишь, она крикнула: «Разве у вас нет собственного храма?» А его нет, Мирина. Чего другого — сколько угодно. Но нет места для богослужения.

— А зачем оно? Богиня везде, и везде можно молиться ей.

— Ты не понимаешь. Для тех, кто учился всяческим премудростям, оно, может, и так. По я уже говорил — я — простой человек, и скажу тебе, как чувствуем мы. По нашему разумению, молитва доходчивей, если возносится в храме. И жертва угоднее, если совершается на освященной земле.

— У тебя получается, что храм выше божества.

Иногда и так. — Келей вздохнул. — Не сочти это за кощунство. Я побывал во многих краях и видел — и моряки, и купцы, и все, кто странствует по земле и морю, посещают те храмы, что встречаются на их пути, пусть даже они принадлежат чужим богам и богиням. Но это — лишь одна сторона дела. А дело вот в чем — у людей есть потребность посещать святилища, молиться вместе, исполнять обряды. Если их лишить этого, они станут искать необходимое в других местах. В других храмах. На острове, на болоте… Твои амазонки туда не пойдут, но здесь не только они. И народ все прибавляется.