Ветер Безлюдья - [125]
«Гранид Горн, г.р. 2033, г. Тольфа, д.д.№ 11»
Открыв ее, я на несколько секунд зажмурилась. Он, мальчишка, смотрел с фотографии. Его восемнадцать были слишком недалеки от пятнадцати, и лицо было почти таким же — немного суровее, жестче и строже, но все равно юным. Передохнув, начала читать первый лист-распечатку с данными о выпускнике детского дома № 11. Выхватила лишь пару строчек, как вздрогнула от голоса Андрея:
— Там все сухо изложено, — недостатки характера, успехи в учебе, короткая история одного усыновления… Эльса, давай, если тебе любопытно, ты сама у него все спросишь?
Я пристыженно кивнула и с трудом закрыла дело обратно. Но что-то поняв по моему лицу, Андрей сказал:
— Поделюсь с тобой, но только чуть-чуть и по большому секрету. Раз уж сболтнул. Нетерпимый был твой Гранид, слишком гордый и самолюбивый…
— Чего это «мой»?
Тот хмыкнул:
— А с чего бы тогда такой ин-те-рес? Лет с десяти характер у него, судя по записям, стал выравниваться, почти без драк, взялся за ум, занялся учебой, вызывался в активисты по мероприятиям. Приятели были, но сильно ни с кем не сдружился. Одиночка. Два года до выпуска — сплошные успехи.
— А что за усыновление?
— Ему повезло в одном, — с месяца от рождения он попал под опеку женщины, работавшей в роддоме. Та была не замужем, материально не достаточно обеспеченна, поэтому на все сто ей усыновить, конечно, не разрешили, но позволили забрать и заботиться. В те времена отказников много было, дома малютки переполнены. Службы закрывали глаза на такое, зато снижали нагрузку на бюджет. Она бы его и вырастила, если бы не погибла через два с половиной года. Ее родня переоформлять мальчика на себя не стала, Гранид оказался в детском доме и больше ни в одну семью не попал. Тридцатые все были кризисными, вся страна с хлеба на воду перебивалась, своих родных детей поднимая. Не до сирот. А потом он уже слишком вырос, чтобы кто-то рискнул взять на себя воспитание детдомовского дебошира с упрямым характером.
Он покачал папку в руках и накрутил на свои изящные пальцы шнуровку, задумавшись:
— Это все, что осталось в доказательство его прошлой личности. Я отдам ему при случае, пусть делает, что хочет с бумагами.
— А можно?.. Можно я заберу фотографию?
— Юноша бледный со взором горящим… — процитировал Андрей поэта, пустив в тон каплю насмешки, и добавил мстительно: — А кто однажды не постеснялся брякнуть про меня и Нату «тили-тесто»? Ты не помнишь, но я вспомнил, и не прощу.
— Мне пора, — Карина появилась в дверях зала. — На чай не останусь. Для посвященных — конверты оставила, с десяток, на тумбе у зеркала. Надо — пишите. Новости будут, — не забудьте обо мне. Эльса, завтра жду, где условились.
— Куда тебя проводить?
— Не надо. Здесь недалеко тетя-Мотя, нагряну к ней вне графика. На край — есть одно Убежище еще ближе.
— Так не пойдет…
— Пойдет, полиция, — отрезала она категорически. — Сегодня без провожатых. Бывайте.
Вернулись и Тимур с Натальей. Пока пили чай я рассказала им двоим про конверты и необычную почту трущоб. Навряд ли кого-то из них занесет сюда, жизнь обоих сейчас была почти полностью мегаполисной, но по паре конвертов на всякий случай забрали.
— Андрей, — я подумала про Илью, прикусив себя за язык в желании рассказать, что видела его. Хватит того, что выдала Карине, — ты можешь написать брату на адрес Лазурный двенадцать… Письмо может дойти, ведь он там бывает.
— Без квартиры?
— Кто знает, а вдруг достаточно этого и все сработает?
— Я попробую.
Когда собрались домой, путь до станции растянулся. Тимур и я бодрым шагом — впереди, Андрей и Наталья чуть отстали, еле слышно о чем-то разговаривая. Было почти одиннадцать, — я с соседкой, Тимур обещал довести прямо до дверей, поэтому вызванивать Гранида не было смысла. Уже у выхода из трущоб подозвала Нюфа и наклонилась, ладонями обняв большого пса за голову:
— Домой! Домой, зверь. Понял команду?
Он на меня задышал, высунув язык и пришлось отвернуться. Но команду понял. Протрусил следом еще метров пять, потом завернул на газон и скрылся, перепрыгнув через низкие кусты.
— Андрей, последнее, о чем я должна сказать. Только догадка, никаких вещественных доказательств у меня нет, но во главе колодезных может стоять некий Елиссарио. Фамилию не помню. Он владелец литературного сайта «А.Э.Лит», где публикуется мама. Выясни про него все, что сможешь.
— Откуда эта догадка?
— Он пытался выйти со мной на разговор. Намеками, и я ничего не поняла в тот момент. Потом дошло.
— Понял тебя. С подробностями не затягивай, мне детали нужны.
— Договорились.
— Хороший был вечер встречи, — Андрей пожал на прощание руку Тимуру. Протянул ладонь и Наталье. — Рад снова увидеть… За вкусности спасибо. Эльса, а ты не забудь заглянуть в кармашек для карточек.
Он похлопал самого себя по плечу, намекая на лямку моего рюкзака. Я тут же сунула туда пальцы, нащупав плотный прямоугольник снимка.
Сиротство
Помимо всех эмоций, закрутивших меня в этот день, и мыслей о разном, одна внезапно всплыла, когда я зашла домой и снова получила сообщение от мамы. Мы жили в достатке, — это был факт.
Персоник давно просигналил мне час тишины, но я на него плюнула. Даже сняла галочку с электронного будильника, — все равно вся жизнь не по графику. Раньше, каждый день и вечер здесь я включала то аудиокнигу, то музыку, наполняя звукоизолированную ячейку полихауса жизнью. Выходила за дверь с наушниками, и не могла выдержать чуждого городского гула, погружаясь в свой мир. А теперь? Теперь Дворы вернули мне память о звуках жизни — ветра в листве, чириканья воробьев, шорох метлы и шагов, говора, заставки из титров кино. Даже в трущобных квартирах была своя, пусть и замеревшая жизнь в тихих звуках. Я общалась с друзьями и забыла про наушники, я не заполняла пустоту своего одиночества треками книг или клипов… конечно, уединение прекрасно, а толпа утомительна. Провести время с самой собой — жизненная необходимость и порой удовольствие.
Они по-своему прокляты и по-своему одарены — стая, скрывающая свою истинную природу. Примут ли меня, или будут гнать, как добычу?.. Не знаю, но два защитника есть! Они научат меня быть столь же сильной и быстрой, перегрызут всех охотников и, уверена, даже на сородичей оскалят клыки, если вдруг, хоть один… кинется. При создании обложки вдохновлялся образами, предложенными автором.
Днём она преподаватель и художник, а ночью — Реставратор чужих воспоминаний. Днём он чертёжник, а ночью Строитель мостов между людьми, потерявшими друг друга. Вместе они работают в загадочном агентстве «Сожжённый мост» — на последнем этаже заброшенного Здания, куда приводит посетителей их связующая ниточка с теми, кого однажды они упустили. Разные люди, перипетии судьбы, и шестеро сотрудников агентства не успевают заметить, как переворачивается их собственная жизнь. А он и она по-настоящему себя и друг друга находят спустя четыре года после собственной свадьбы.
Некромаги обречены на гонение и презрение мира. Одни нас ловят для опытов, другие для ритуалов, а остальные просто считают грязью. Я и не надеялась, что кто-то мне, некромаге, протянет руку с чувством искренней дружбы, тем более, — любви! Но, может быть, все потому, что судьба столкнула не с такими, как все? Изгой, искупитель, чудак, и богач… а тот, кто собрал нас в команду… зверь? При создании вдохновлялся и частично использовал образы, предложенные автором.
Рыцарь Моргаут, предавший своего короля тем, что полюбил его супругу, по смерти оказывается в пластичном и приветливом мире, покорном всем явным и тайным желаниям. Лишь одно вынуждает заподозрить в нем ад – низкое небо, затянутое желтоватой пеленой, сквозь которую иногда прорывается сияющее видение меча с крестообразной рукоятью, знамён и войска.И поселяются в этой обители непрестанной грусти разные люди из различных времён: русская домохозяйка и японская куртизанка, французская художница и персидский суфий, мальчик из небывалой страны и поп-расстрига… Все они потеряли связь с теми, к кому были раньше привязаны, и постепенно Моргаут понимает, что его цель – восполнить в этом мире нехватку любви.
Исследователь Луиза Маршалл привыкла изучать медведей, но не привыкла быть объектом изучения. Однако Ти Мун наблюдал за ней в течение многих месяцев, восхищаясь ее заботой о животных… и теряя голову от сексуального влечения. И хотя он поклялся жить в одиночестве, его страсть слишком сильна, чтобы устоять перед Луизой, особенно сейчас, когда он принес раненную девушку к себе домой.
Бывают просто рождественские утра, а бывают рождественские утра вроде этого: когда я вижу, как мой брат Рис расхаживает по нашей нью-йоркской квартире… и улыбается. Да, речь о Рисе, замкнутом, хмуром и раздражающем; о человеке, который превратил угрюмость в искусство. Но сейчас он вовсе не хмурится. Нет, собственно говоря, сейчас он угрожает отделать меня пистолетом за то, что я пожал руку красивому, милому, полураздетому созданию по имени Джейн, которое только что попыталось выскользнуть из его спальни.
Джейни Ханнаган - ловец снов. Проникая в чужие сны, она видит суть человека, его скрытые помыслы и желания. Однажды Джейни проникает в сон Генри Фингольда, своего отца, которого она никогда не видела прежде и даже не знала о его существовании. Больной отец открывает дочери их семейную тайну, и Джейни оказывается перед труднейшим выбором: либо остаться обладательницей уникальных способностей и повторить печальную судьбу родного отца, либо, порвав с остальным миром, отказаться от дара, но при этом сохранить себе будущее.
Какое чудо может спасти человека из заколдованного круга повторов одного апрельского дня? Рецепт давно известен…
Такалина, Богиня-Созидательница, сотворила из падающей звезды Дракона и даровала ему дом на севере. Племя крылатых королей всегда было малочисленным, но род их не угасал, и вот родились два мальчика-близнеца. Но кровь отца-дракона унаследовал только один из них, и второй позавидовал ему. И воспряло древнее Зло, и замер в ужасе мир под ледяным дыханием Зимы Дракона...