Голос Шейха уль-Ислама то затихал, то с трудом возвышался на фразах, слишком длинных для его старческих легких. «Ислам теперь может быть спокоен, — докладывал он. — Женщины Греции, Албании, Кипра, Румынии, Сербии, Болгарии, Боснии, Македонии и Черногории, а также женщины тех краев Польши, Крыма, Венгрии и Австрии, что находятся под османским владычеством, скрыты чадрой. Такое — колоссального размаха — предприятие могло быть осуществлено лишь такой великой державой, как наша», — продолжал он.
Шейх уль-Ислам на миг умолк, затем, обратившись к султану, сказал: «Я счастлив известить сегодня великого султана, наместника пророка на земле, о том, что все женщины величайшей империи мира носят чадру».
Он сделал движение рукой, будто море этих покрывал — черное, дышащее и бескрайнее — простиралось у его ног. Султан же, следящий за ним взглядом, медленно кивал головой, а губы его шептали: «Честь и хвала!»