Веспасиан. Трибун Рима - [113]
Веспасиан утер лицо и вдохнул холодный влажный воздух, приходя в себя после горячки битвы. Помпоний остановил атаку и отозвал конницу Пета, пока ее не отрезали. А также приказал десятой когорте, участок которой они очистили от врага, примкнуть к остальным через проем в стене. Теперь легат отдавал распоряжения центурионам и Пету, готовясь к решительному удару.
– Примипил Фауст, бери первую, вторую и десятую когорты и веди наступление. Тесни врага в направлении отряда Поппея у ворот. Добивайте всех раненых. По мере того как будете очищать стену, отдавай приказ ее защитникам присоединяться к вам. Я во главе кавалерии Пета зайду с тыла и отрежу фракийцам пути отступления к крепости. Вопросы, центурион?
– Нет, командир. – Фауст отдал честь и растворился в ночи, отдавая на ходу приказы младшим центурионам.
– Пет, выдели пару лошадей для трибуна и для меня. Надо спешить, пока противник не успел перегруппироваться.
– С удовольствием, командир, – улыбнулся префект, блеснув белыми зубами.
Пока они усаживались в седло, сменив пехотные щиты на овальные кавалерийские, три когорты Фауста, перевооруженные пилумами, которые доставили из лагеря рабы на запряженных мулами повозках, уже двинулись вперед. Легионеры затянули победный гимн Четвертого Скифского, ритмично стуча о щиты копьями. Слышимые через шум дождя и иногда видимые в сполохах молний когорты гнали фракийцев до тех пор, пока те не уперлись в своих товарищей, теснимых с другой стороны отрядом Поппея.
Веспасиан ехал рядом с Помпонием и Петом. Вспомогательная кавалерия следовала за пехотой по флангу, чтобы не дать зайти когортам в тыл, а также пресекая варварам пути отхода.
– Дикарям известно, что пощады в случае сдачи не будет, – сказал Веспасиан. – Почему же они просто не хотят пойти в атаку и решить дело сразу?
– Так и будет, – заверил его Помпоний. – Сейчас они перестраиваются. Фракийцы оставят против Поппея небольшой заслон, а всей массой обрушатся на наших парней в расчете прорваться.
Бой достиг охваченных огнем участков стены. Пожар все еще полыхал с такой силой, что дождевые капли порождали целые облака дыма и пара. Свет выхватывал из темноты все еще очень плотную орду фракийцев, готовящуюся для последнего отчаянного натиска. По прикидкам Веспасиана, здесь, по эту сторону от ворот, скопилось около трех тысяч врагов. Что творилось на противоположном краю, где действовал Пятый Македонский, он не имел представления.
С могучим ревом, заглушившим пение Четвертого Скифского, варвары ринулись в атаку. Как и предсказывал Помпоний, небольшой отряд напал на вышедшие из ворот когорты, тогда как остальные воины, тысячи две с лишним, устремились на силы Фауста.
Веспасиан наблюдал, как фракийцы обрушили на римлян мощный залп из дротиков и стрел. Метательные орудия исчезли в темном небе, потом снова показались в свете пожара, падая на легионеров. Но на этот раз те приготовились к атаке и подняли щиты. Большая часть залпа пропала втуне, но все же в линии образовалось немало пустых мест, говорящих о том, что некоторые жала нашли свою жертву. Щиты римлян с грохотом опустились, и через секунду воздух рассекли пилумы. Летя по более настильной траектории, они все время находились в лучах света. Залп скосил многих из наступающих фракийцев, но не задержал их. Варвары врезались в строй когорт, завывая как фурии, они рубили, кололи и молотили, не ожидая и не давая пощады. Схватка была такой ожесточенной и дикой, что с расстояния в две сотни шагов Веспасиан буквально чувствовал кожей каждый удар.
– Время врезать им во фланг! – закричал Помпоний. – Пет, командуй атаку!
Префект кивнул литицену, который поднял пятифутовый, с раструбом на конце, бронзовый литуус – кавалерийский эквивалент пехотного корну, и прильнул к сделанному из бычьего рога мундштуку. Труба издала высокий, пронзительный рев, и четыреста восемьдесят всадников алы, развернутых в четырехшереножный строй, двинулись шагом. Через двадцать ярдов труба запела снова, переведя их на рысь. За пятьдесят шагов до врага последний рев литууса бросил кавалерию в галоп. Метнув на скаку дротики, конники ударили в незащищенный фланг фракийской линии. Веспасиан гнал коня вперед, сбивая всех, кто попадался под копыта, колол и рубил. Его снова обуяло возбуждение, очень близкое к радости, знакомое упоение схваткой. И тут сзади донесся вой. Он бросил взгляд через плечо, и увидел, что свежие силы врага атакуют кавалеристов с тыла.
Это пошли в наступление фракийки.
Воспринимая их как простых зрительниц происходящего, римляне забыли про них думать. Женщины тем временем, передав детей на попечение старшим, незаметно спустились со своих позиций на склоне и подоспели к полю боя как раз в тот момент, когда ала ауксилиариев пошла в атаку. Вооруженные только ножами, обожженными на огне палками, а зачастую только ногтями, фракийки, несколько сотен разъяренных женщин, обрушились на ничего не подозревающую конницу. Не думая о собственной жизни, они сновали между рядами всадников как мстительные гарпии и вредили, как могли: подрезали поджилки коням, кололи их в круп, заставляя сбросить наездника, стаскивали римлян с седел. Очутившись на земле, каждый ауксилиарий оказывался погребенным под волной зубов, ногтей и подручного оружия; ему оставалось только выть от бесчисленных укусов и порезов, пока его в буквальном смысле разрывали на клочки.
После убийства Калигулы преторианская гвардия провозглашает новым императором его дядю Клавдия, брата прославленного Германика. Однако фактически бразды правления Римом прибирают к рукам три ловких вольноотпущенника-грека — Нарцисс, Паллас и Каллист. Чтобы упрочить своё положение в тени короны, им нужно укрепить власть Клавдия, завоевав для него любовь легионов и римского плебса. Греки разрабатывают хитроумный план — отправить войска на завоевание Британии и приписать все стратегические заслуги Клавдию.
Веспасиан несёт воинскую службу на задворках великой империи, в Киренаике, на территории современной Ливии, насаждая там римские порядки. Однако политические события в столице — придворные интриги, безумства Тиберия и хроническая нехватка зерна — вынуждают его покинуть земли знойной Африки и вернуться в Вечный город. Когда новым императором становится Калигула, Веспасиан надеется, что жестокому правлению Тиберия пришёл конец и Рим теперь заживёт по-новому. Однако его надеждам не суждено сбыться.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.