Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю) - [170]

Циский правитель повелел Чжан-цзы вместе с Ханъ и Вэй напасть на Чу. Чусцы послали Тан Ме во главе войска преградить им путь. Армии противостояли друг другу в течение шести месяцев без решающего сражения, и тогда циский правитель послал Чжоу Цзуя, чтобы он подвигнул Чжан-цзы на бой. Его послание было очень резким. Отвечая ему, Чжан-цзы сказал Чжоу Цзую: "Убить меня, лишить должности, уничтожить мою семью — это наш царь может. Но заставить меня начать сражение, когда нельзя его начинать, или не начинать, когда начать сражение необходимо, — этого царь не может добиться от меня, подданного". Тем временем чусцы продвинулись к реке Бишуй и стали там лагерем, а Чжан-цзы послал узнать, можно ли в этом месте отвести воды реки, но чусцы стреляли в него, и он не сумел приблизиться к реке. Но там же на берегу некто косил сено, и он объяснил циским дозорным: "Глубину реки легко установить: те места, которые чусцы тщательно охраняют, мелкие; те же, где охрана небрежна, — глубокие". Дозорные взяли этого косца в колесницу и доставили его к Чжан-цзы. Тот был очень доволен и стал готовить своих солдат к ночному штурму в месте, которое чусцы охраняли особенно тщательно. В итоге Тан Ме был убит. О Чжан-цзы можно сказать, что он понимал суть ремесла полководца.

Ханьский Чжаоли-хоу отправился стрелять птицу привязной стрелой. Один повод у его колесницы оказался неровен и слаб. По этому случаю Чжаоли-хоу обратился к слуге: "Разве этот повод не слаб и не неровен?" Слуга ответил: "Точно". Когда прибыли на место, Чжаоли-хоу принялся стрелять птиц, а правый ездовой пока вытянул и подровнял поводья. После охоты Чжаоли-хоу собрался в обратный путь и взошел на колесницу. Через некоторое время он спросил: "Почему этот повод, который был короток и слаб, теперь ровный?" Правый ездовой сзади сказал: "Я, ваш слуга, сегодня его выровнял". Чжаоли-хоу вернулся и выбранил колесничего, а затем заменил обоих. Ибо достойный правитель не держит на службе ни тех, кто пренебрегает своими обязанностями, ни тех, кто занимается не своим делом.

Если, положим, некто способен и без высочайшего повеления спасти страну своими действиями, если кто-то может определить вес точнее весов, если кто-то чертит круги и квадраты, как по циркулю и угольнику, — все равно это всего лишь частное умение или расчет, из этого невозможно сделать правило для всех. Подражать следует только тому, на чем все сходятся, к чему можно побудить всех — и достойных, и недостойных. Планы столь мудреные, что их невозможно выполнить, предприятия столь далеко идущие, что в них никто не в силах участвовать, — от этих вещей прежние ваны отказываюсь.

ГЛАВА ШЕСТАЯ Внимание к малому / Шэнь сяо

Высшие уважаемы, низшие презираемы. То, что презираемо, не может взирать на высшее иначе как с ограниченных позиций, поэтому у него нет способа это высшее узнать. Уважаемое же чревато заносчивостью, а заносчивость побуждает легкомысленно относиться к малым делам. Когда же с небрежностью относятся к малым делам, высшие тогда не имеют средства узнать низших. Когда же высшие и низшие не понимают друг друга, тогда высшие клевещут на низших, а низшие ропщут на высших. Поскольку же подданные устроены так, что не могут служить тому, что ненавистно, а властители не в силах любить то, что презирают, — и высшие, и низшие оказываются полностью лишенными своих особых умений. Поэтому достойный властитель внимателен ко всем мелочам, чтобы даже в них отличать хорошее от плохого.

Когда в огромной плотине заводятся муравьи, прорвавшаяся вода смывает целые города и уносит жизни множества людей. Когда из очага вылетает одна искра, сгорает дом, и в огне пропадает все имущество. Когда полководец ошибается в одном-единственном приказе, армия терпит поражение, и сам он погибает. Когда правитель ошибается в одном слове, царство его гибнет, имя покрывается позором, а последующим поколениям он служит посмешищем.

Вэйский Сянь-гун пригласил к обеду Сунь Линьфу и Нин Чжи. В парк его в это время прилетели дикие гуси, и слуга ему сообщил об этом. Тогда гун отправился в парк стрелять гусей, а те двое остались его дожидаться. Был уже вечер, а гун все не возвращался; когда же он наконец пришел, он даже не снял меховую шапку, перед тем как предстать перед двумя мужами. Это мужам не понравилось, и они в скором времени свергли Сянь-гуна и посадили на его место Гунцзы Цяня. Вэйский Чжуан-гун встал у власти и хотел прогнать Ши Пу. Как-то он поднялся на башню, чтобы полюбоваться оттуда видом, увидел землю жунов — Жунчжоу — и спросил о ней: "Что это там такое?" Слуга ответил: "Жунчжоу". Чжуан-гун спросил: "Как жуны смеют селиться в моем царстве, когда я принадлежу к царской фамилии Цзи?" И он велел захватить их поселения и уничтожить их область. А в это время цзиньцы уже подошли с войском, чтобы напасть на Вэй. Воспользовавшись этим, жуны из Жунчжоу сговорились с Ши Пу, убили Чжуан-гуна и поставили у власти Гунцзы Ци. Вот что значит пренебречь мелочью. Человек уж так устроен, что спотыкается не о гору, а о муравьиную кучу.

Когда циский Хуань-гун взошел на трон, он за три года сказал только три слова, но весь мир счел его достойным, подданные были ему рады. А ведь он всего-то разрешил охотиться на хищных зверей, ловить птиц, склевывающих зерно, и расставлять силки на зайцев.