Веснушка - [25]

– Ты чего? – спрашивает он.

– Да так.

– Ну, скажи.

– Просто кое-что вспомнила.

Мы долго смотрим друг на друга в зеркало.

Из Килларни в Киллорглин, затем по шоссе N 70 до Кэрсивина. Он сворачивает к Ринардс-Пойнт.

– Сейчас ведь апрель, – говорю я, будто только что вспомнила.

– Точно.

Автопаром работает. Джейми и я были помощниками на пароме много лет. Мне нравилась эта работа. Нравилось то чувство, когда мы возвращались домой и когда покидали остров. Смотреть, как он исчезает вдали, чтобы вскоре увидеть его во всей красе, но никогда не покидать насовсем, а лишь попробовать разлуку на вкус, прежде чем снова вернуться. Два моих любимых чувства каждые десять минут с утра до позднего вечера. Мне никогда не надоедало, всегда что-то происходило, по крайней мере по одному ЧП в день.

– Много народу? – спросила я.

– Да. Пасха.

Примерно в это время все начинают пахать на двух или трех работах до ноября. Начинается туристический сезон, как говорится, готовь сено, пока солнце светит, а то с ноября будет серо, тихо и безлюдно.

– Помнишь, как бык застрял, когда трактор разгружался? – говорю я. – В середине лета, и устроил пробку на обеих сторонах.

Я улыбаюсь, вспоминая, как Джейми носился туда-сюда вместе с фермером, стараясь поймать быка, который взбесился на пароме. Несколько смельчаков из автомобильной очереди вызвались помочь, окружили быка, загнали его в прицеп и прикрепили к джипу. А я стояла в сторонке и чуть не описалась от смеха.

– Помнишь, как я устроил для тебя охоту за пасхальными яйцами на пароме? – говорит он, и я слышу улыбку в его голосе, даже смотреть на него не надо.

– Тридцать шоколадных яиц с кремом. Я так объелась, что еле дышала, – говорю я.

– Ты все еще любишь шоколад? – спрашивает он.

– Я перешла на вафли.

– «Бердс-Ай»?

– Бельгийские. Парень в местной пекарне готовит их каждое утро, – говорю я, а он делает такую физиономию, будто это чересчур гламурно и «другой остров» изменил меня до неузнаваемости.

В Ринардс-Пойнт мы встаем в очередь из машин. Перед нами их не так уж и много. Около десяти, успеем на следующий заход. Паром приближается, плывет себе по тихим водам. Меня охватывает сладостное предвкушение. Дом. Я отстегиваюсь и пересаживаюсь на середину, как ребенок, которому не сидится на месте от нетерпения. Ближе к Джейми.

– Рада, что приехала? – говорит он.

– Рада, – даже я слышу облегчение в своем голосе.

– Дублин оказался не таким, как ты думала? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

– Ты сделала то, зачем поехала туда?

– И да и нет.

– И что это значит? – спрашивает он. Он оборачивается и смотрит на меня.

И вдруг меня накрывают эмоции, я вот-вот расплачусь. Раньше, когда мы были парой, я бы точно рассказала ему про Бекки, как она распласталась на моей простыне, вторглась в мое личное пространство. И рассказала бы про Тристана и как он разорвал штраф и обозвал меня неудачницей. И мы бы опустили их ниже плинтуса, и мне стало бы лучше. И, возможно, я бы даже рассказала ему, что еще у меня на уме. Про пять человек. Как эти слова не дают мне покоя и я бьюсь над их смыслом. Почему мне никак не удается выбросить их из головы? А может, я и расскажу ему. Потому что он смотрит на меня так, будто ему не безразлично.

Нам сигналят сзади, и, вздрогнув, Джейми принимается за дело. Машина впереди уже заехала на паром, мы задерживаем очередь. Незнакомый парень машет нам изо всех сил. Когда-то Джейми и я помогали машинам заехать на паром и найти место. Въехал, съехал, ничего сложного. Места хватает только на два ряда. Потом мы по очереди собирали плату. Восемь евро в одну сторону. Двенадцать евро туда-обратно. Ничего не изменилось. Не прошло и года, чего я ожидала? Как только Джейми припарковался, я вылезаю из машины. Я встаю у каната и смотрю, как Ринардс-Пойнт исчезает вдали, а потом, когда мы проходим половину пути до острова, я перехожу на дальний конец и смотрю, как мы приближаемся к пирсу Найтстауна. На небе ни облачка, и на той стороне скоро покажется остров Скеллиг-Рок во всей своей красе, изумительные виды, на которых я выросла, но ни разу они не наскучили мне. Гостиница «Роял Валентия» занимает весь пирс, белое здание, построенное в XIX веке, красная башня с часами видна издалека, практически все встречи назначаются именно здесь.

Папины дедушка и бабушка переехали на остров Валентию, чтобы работать на трансатлантическом телеграфном кабеле, который открылся в конце XIX века. Все детство мне напоминали о том, что, когда кабель провели по суше из Валентии в крошечную рыбацкую деревушку в Ньюфаундленде под названием Хартс-Контент, мой прадед организовал первую успешную передачу сообщения от королевы Виктории президенту США после подписания мирного соглашения между Австрией и Пруссией. Только состоятельные граждане могли позволить себе пользоваться телеграфом – один доллар за букву, оплата золотом. Остров процветал в то время, благодаря телеграфу и сланцевому карьеру, но жестокая конкуренция со стороны спутников привела к закрытию телеграфа в 1966 году. Лишившись работы, папина семья покинула остров и переехала на так называемый «другой остров». Ирландию. Когда родилась я, папа вернулся домой.