Весна Византии - [114]

Всем знакомым было объявлено, что Мариана де Шаретти отправилась во Флоренцию, дабы там побыть со своей младшей дочерью Катериной. Никто не стал задавать вопросов. В марте она отбыла вместе со слугами и вооруженным эскортом, а нынче утром слуги вернулись в Брюгге с веселым, расслабленным видом людей, за которыми по дороге никто не присматривал, которые получили довольно денег и по пути насладились обществом доступных девиц, ― о чем, по счастью, никогда не узнают их жены. С таким же веселым видом они доложили Грегорио: госпожа добралась до Дижона в целости и сохранности и там, как обещано, они подыскали ей спутников для второй части путешествия. Из прежних слуг с демуазель осталась только горничная Тассе. Она сказала, что теперь поедет в Женеву, а потом, через перевалы ― в Италию. Никаких трудностей не будет. Демуазель ― прирожденная путешественница.

Воистину, так оно и было… Пересказывая все это Ансельму Адорне и его супруге в их роскошной гостиной, Грегорио постоянно чувствовал на себе сердитый взгляд Тильды. Конечно, ей не нравилось, что мать уехала так поспешно. Конечно, ей не нравилось, что мать именно Катерину, а не ее, Тильду, отправила в Антверпен и Флоренцию, а теперь и сама поехала к ней.

― А что она делала в Дижоне? ― поинтересовалась девочка.

Грегорио понял, что нужно быть очень осторожным.

― Она хотела навестить твоего дядюшку Тибо. Ты ведь знаешь, он живет там.

― Он сумасшедший, ― заявила Тильда ― Он такой старый, что уже ничего не помнит. Он даже мать не узнает, если она к нему приедет.

― Возможно, ― согласился стряпчий. ― Но там она сможет передохнуть, прежде чем продолжить путь. Кстати, она передала для тебя письмо.

Он порылся на поясе, стараясь ничего не перепутать. Второе письмо Марианы де Шаретти было адресовано ему самому. Там говорилось:

«Я не знаю, что делать. Старик исчез, никто не знает куда, и дом стоит пустой. Я сказала своим людям, что он уехал к друзьям моей покойной сестры, и тем временем смогла подыскать надежный эскорт для дальнейшего пути. Если Дориа спрятал старика где-то поблизости, мне нужно попытаться его отыскать. Если нет, то я поеду по следам посланцев Дориа. Буду писать с дороги, но на гонцов полагаться нельзя: если известий не будет, не тревожься понапрасну. Посылаю также письмо для Тильды. И еще одно ― для Николаса. Передашь его лично в руки».

Это письмо также лежало в поясном кошеле, потому что более безопасного места Грегорио не знал.

Лишь ему одному было известно, что на самом деле демуазель направилась в Дижон с единственной целью: расспросить Тибо де Флери, который якобы подписал разрешение на брак Катерины.

Если бы подпись оказалась недействительной, она могла бы затеять против Дориа процесс и вернуть свою дочь.

― Может, они уже во Флоренции, вместе с Николасом, ― заметила Тильда, незаметно вытирая слезы. Материнское письмо, не читая, она мяла в руках.

― Но ведь мы знаем, что они уже давно покинули Флоренцию, моя дорогая, ― ласково возразил Адорне, ― а твоя матушка еще туда не приехала. Покажи лучше мейстеру Грегорио, что прислал тебе Николас.

Только теперь стряпчий заметил, что помимо письма девочка сжимает в руках что-то еще. Это был предмет, похожий на мяч. Тильда сбросила его с колен, и игрушка откатилась на пол, запутавшись в каких-то веревочках.

― Детская забава, ― заявила она. ― У него короткая память для подмастерья… ― Смятое письмо также упало к ее ногам.

Адорне подобрал и то, и другое. Грегорио обратил внимание, что у него руки как у художника, зато вот у Коларда Мансиона пальцы скорее походили на бобовые стручки… И лицо Адорне с высокими скулами, тонким, подвижным ртом и светлыми вьющимися волосами, умное и суровое, вовсе не походило на лицо человека, который лично помогал собирать налоги для герцога Бургундского и, по слухам, мог запросто перепить всех торговцев в своей гильдии.

Супруга купца с улыбкой поднялась с места и удалилась из комнаты. Адорне тем временем, распутав нить, аккуратно принялся наматывать ее на игрушку. Двое детей помладше заметили, чем он занят и тут же подбежали ближе.

― Вам, разумеется, известно, что сюда недавно прибыли посланцы с Востока, ― промолвил купец. ― Николас общался с ними во Флоренции. Впрочем, конечно, вы знаете это и без меня: наверняка посланцу из Трапезунда не терпелось поближе познакомиться с компанией Шаретти. Как бы то ни было, Николас лично попросил персидского посланника передать Тильде эту вещицу. Он заявил, что Козимо де Медичи попытался освоиться с принципом ее действия, но так и не сумел.

― С каким принципом? ― удивился Грегорио. Никакие посланцы из Трапезунда к нему не обращались. Сам не зная почему, он подозревал, что виной тому запрет фра Людовико, возглавлявшего посольство.

― Принцип, о котором, судя по всему, ничего не известно ни мне, ни Козимо де Медичи, зато известно Николасу. Это все механика, дражайший мейстер Грегорио, изучение противодействующих сил. И в этих технических и арифметических таинствах, как ни странно, наша Тильда более чем преуспевает. Именно поэтому он прислал ей фармук.

Дети загомонили. Адорне протянул руку, и девочка неохотно взяла обратно свою игрушку.