Весна - [83]

– Почему?

– Да откуда я знаю!

– Ну все-таки, что-то должно быть…

– Ничего не знаю. Может, задается, что умный такой.

– Может, и так. Поди раскуси его – ни с кем он не разговаривает. С Тыниссоном иногда перекинется словом, да тот такой же бука, тоже ни с кем не говорит, кроме Арно. Интересно бы послушать, о чем они между собой толкуют. А что до ума, то… Да, раньше он все хорошо знал, а теперь у него ничего не получается. То ли заниматься перестал, то ли еще что.

– Ничего я про него не знаю.

– А ты побеги за ним, заведи разговор, может, и узнаешь.

– Стану я еще за ним бегать! Пусть себе летит!

– Тээле собирается уходить и на прощание протягивает Имелику руку.

– Ну, до свидания! – До свидания. И завтра приходи, как обещал. – Постараюсь. Имелик с минуту глядит вслед Тээле, потом возвращается в класс. В эту субботу он и Тиукс домой не едут. Делая быстрые шажки, Тээле спешит к шоссе. Пройдя немного, она украдкой оглядывается, но Имелик уже исчез. Он, конечно, не станет так долго смотреть ей вслед, как смотрел, бывало, тот, другой, что сейчас сворачивает на шоссе.

Она еще раз оглядывается через плечо – на глазах у Имелика она ни за что не побежала бы – и бегом догончет Арно.

– Обожди, куда ты летишь!

Арно оборачивается и останавливается, глядя себе под ноги. Сердце его начинает биться учащенно, лицо заливает румянцем. Чего ей от него нужно?

– Что ты так летишь, тебе некогда?

– Нет, я думал, что ты… – бормочет Арно.

– Что ты думал! Ты же знаешь, что я тоже иду домой, в школе не останусь. Ты просто не хочешь больше со мной ходить, вот что.

Арно молчит. Да и что ему ответить? Ведь Тээле и сама не верит тому, что сейчас сказала. Именно она дала ему понять, что не желает больше с ним ходить. Что же ему – насильно навязываться, что ли?

Они шагают молча. Тээле тайком с лукавой усмешкой поглядывает на Арно: о-о, она прекрасно знает, что творится сейчас у него в душе, но пусть, пусть помучается, раз не умеет разговаривать. Но Арно говорить не собирается; он упорно смотрит себе под ноги и молчит, так что прямо зло берет.

– Что с тобой?

– Со мной… – и Арно грустно глядит на свою спутницу. – Со мной ничего.

– Ничего, да! Видишь, какой ты скрытный! Только и знаешь, что дуться, и больше ничего. Ходит, лицо сердитое, брови нахмурены, будто… Сказал бы хоть, что с ним, тогда бы еще… А то ведь ни слова! Ты на меня сердишься?

– Нет!

– Нет! Зачем ты врешь! Будто я не понимаю. С тех пор, как я тебе тут нечаянно сказала… С тех пор ты стал прямо бука какой-то. Я же не умею, как ты, каждое слово подбирать. Не все такие умные, как ты.

– Тээле!

Это тихое восклицание прозвучало, как крик о помощи. Ведь все, что она говорит, неверно! Неужели Тээле действительно так мало его знает? Или она нарочно хочет его помучить?

– Тээле!

– Ну?

Молчание. Что он может ей сказать, чтобы она его поняла, чтобы увидела, как она ему дорога? Чем доказать ей, что это из-за нее он так страдает?

– Что ты хотел сказать?

– Тээле… я не важничаю… я никогда не важничал… Но… я думал – ты сама не хочешь больше со мной ходить… ведь тогда, около школы… ты сказала… Поэтому я и уходил всегда раньше тебя.

– Вот дурень! Ну да, так я и знала, что ты из-за этого дуешься и ничего тут другого нет, только это…

– Нет, я…

– Погоди! Ты сам подумай, – ну что с того, если я так сказала! Неужели из-за этого надо губы надувать? Какой ты все-таки придира!

– Нет, Тээле, не только это одно… А тогда утром ты… ты меня не подождала у проселка. Это тоже. Я уже был совсем близко на проселке, а ты прошла мимо… и… и не подождала меня.

– Смотри-ка, что еще вздумал припомнить через полгода!

– Но ты же меня не подождала.

– Ну и что с того! Где же мне всегда успеть… Да я этого дня уже и не помню. Кто тебя знает, что ты там еще наврешь, лишь бы ко мне придраться.

– Тээле, я же не вру.

– А, брось ты!

Снова молчание. Глаза Арно наполняются слезами. Так вот, значит, до чего дошло. Он врет, чтобы к ней придраться! Разве ему хотелось к кому-то придираться? Услышь он от Тээле хоть одно ласковое слово – и все его горести забылись бы, как дурной сон. Нет, он даже всю вину взял бы на себя и со слезами просил бы прощения. Он все бы сделал – лишь бы Тээле хоть на мгновение стала с ним такой, как раньше, такой, как была осенью, когда они уходили в школу вместе. Но сейчас Тээле совсем другая.

– С правдой у него не получается, так он за вранье принялся, – начинает Тээле хмуро. – И чего ты крутишь! Скажи прямо, что ты гордый и не хочешь со мной ходить, тогда другое дело. Тогда я в следующий раз буду знать, что к тебе и близко подходить нельзя.

– Я не гордый! – восклицает Арно сквозь слезы.

– А какой же ты?

– Я… я думал, что ты сама не хочешь со мной ходить, что… что ты хочешь ходить с Имеликом и…

– Вот дуралей!

– Нет, ты не сердись, Тээле, я думал, что… Ты всегда с ним разговариваешь…

– Вот дурень! Как же мне не сердиться, когда ты такую чепуху несешь. Когда это я с Имеликом разговаривала? Ну скажи, когда это я с Имеликом разговаривала? Сегодня говорила, да. Так что из этого? Имелик наш родственник, я могу с ним разговаривать сколько угодно. А ты; как Тоотс, болтаешь все, что в голову взбредет. Мне хочется с Имеликом ходить – какая ерунда! Ты, пожалуй, и дома еще расскажешь, что я хочу с Имеликом ходить.