Весьма опасная игра - [13]

– Да, – медленно кивнул я, – действительно неспортивный выстрел.

Хомер вернулся к жизни из своей дали, улыбнулся и сказал:

– Вы думали, что ваш знакомый... пассажир... мертв?

– Да, думал так семнадцать лет. А надо было выяснить точнее.

– Он может быть все еще жив?

– Надеюсь.

– Он был вашим товарищем во время войны, сэр?

– Нет. Скорее, если быть точнее, мне всегда хотелось собственноручно его убить.

Хомер только тихонечко кивнул, как бы для себя, и больше к этой теме не возвращался.

Я открутил клапан резиновой лодки, выпустил воздух и свернул ее.

– Ну, ладно, я закругляюсь. Вернусь дней через десять-двенадцать с таким же грузом. Все правильно?

– Это будет очень любезно с вашей стороны, сэр. Я выпишу чек.

Он полез за чековой книжкой.

– Не затрудняйтесь; в следующий раз.

Но все кончилось вторым стодолларовым дорожным чеком. Я поблагодарил и спрятал чек в карман.

– Кому-то что-то передать?

– Не думаю, что стоит это делать, сэр. И спасибо за прекрасно проведенное время. Для меня это было большим удовольствием!

– Для меня тоже.

Я повернулся, чтобы идти, но вновь обратился к нему:

– Кто-нибудь знает, что вы здесь?

– Обычно меня находят. – Он чуть застенчиво улыбнулся.

– Хорошо, предположим кто-то явится и будет вас искать; найдут меня. Что я должен говорить?

– Почему вы спрашиваете, сэр?

Я сам точно не знал. Вероятно, потому, что я не представлял возможности для человека, обладающего немалым куском мира, исчезнуть из него надолго. И потому еще, что его манера поведения, казалось, была вызвана желанием как можно дольше оставаться в никому не ведомом укрытии, предполагала, что кто-то будет его разыскивать. Я неопределенно покачал головой.

– Если честно – не знаю, но все-таки, что мне говорить?

– Я предпочел оставить всех в неведении. Если только на случай действительно крайних обстоятельств... Здесь я полагаюсь на ваше мнение.

– Да-а, – протянул я, скорее сомневаясь, чем соглашаясь.

Такое положение вещей было бомбой в кармане, хотя в подобных обстоятельствах у меня не оставалось большого выбора.

Я кивнул, махнул рукой, прощаясь, и пошел к "Бобру". Когда я захлопнул дверь кабины, возникло странное чувство возвращения в привычный мир. Но я еще не сознавал, что с ним уже расстался.

Взглянул назад: Хомер уже был только удаляющейся приземистой фигурой среди деревьев, с винтовкой на плече и оставшимися продуктами, которые он тащил на себе.

Я знал, что дюжины других пилотов и, может быть, пара дюжин белых охотников и проводников по всему миру умели с ним общаться и беседовать. Это мог быть единственный доступные вариант общения с Хомером. Стоять, обмениваться выстрелами и сбивать пустые банки над гладью озера, а потом уходить прочь со странным чувством возвращения к реальности, наблюдая как всего в нескольких ярдах он исчезает среди деревьев куда-то в другой мир.

Отчасти этот мир отличался тем, что Хомер был богатым человеком. Но главное отличие намного шире: Хомер был очень одиноким человеком. Однако в Арктике всякий – одиночка. И это одна из причин, влекущих сюда.

Глава 6

В Рованиеми я приземлился около половины пятого, вырулил к ремонтному ангару и пошел искать Мику и самописец магнитометра. Но вместо этого наткнулся на Оскара Адлера. Хотя в том году он был единственным, кроме меня, пилотом, работавшим в Лапландии по фрахтам для малой авиации, его не часто можно было встретить в аэропортах. Будучи хозяином гидроплана "сессна", Адлер предпочитал стоянку на воде. В Рованиеми это означало – на реке, почти в самом городе, в трех милях южнее аэропорта.

При виде меня он подскочил и схватил меня за руку. Вначале я подумал, что естественным продолжением ситуации станет потасовка, но потом понял, что это просто его способ начать конфиденциальный разговор, не вызывающий подозрений со стороны.

– У тебя могут быть неприятности, Билл, – сказал он хриплым шепотом, который разнесся по всему аэропорту. – Ты залетал в запретную зону?

– Возможно, срезал уголок.

Мы разговаривали на шведском. Оскар был одним из маленькой, воображавшей себя избранными группы финнов с преобладанием шведских кровей. Немного ниже меня ростом, с острыми чертами грубого лица и прямыми волосами мышиного цвета – исключительно типичным для шведов, хотя в кино их представляют калиброванными блондинами.

– Послушай, я говорю это только чтобы помочь тебе, понимаешь?

– Да нет.

– Не занялся ли ты контрабандой спиртного? Ящик виски? Туши лосиного мяса или дичи, отстрелянной не в сезон?

Я отцепил его руку от своего плеча.

– Да нет, все лето я провел за вязкой носков в богадельне Ивайло. В чем, собственно дело?

– "SuoPo" здесь. – Он изобразил победоносную улыбку и чуть отстранился, чтоб лучше оценить результат своего сообщения.

Я попытался выглядеть гораздо менее обеспокоенным, чем это было в самом деле.

"SuoPo" означало отделение контрразведки. Полет в запретной зоне, который может вызвать международный инцидент, был делом "SuoPo", и видимо не самым пустяковым.

Кивнув так небрежно, как только мог, я спросил:

– А я-то тут при чем?

Его худое угловатое лицо выглядело разочарованным.

– Они расспрашивали всех пилотов, и я подумал, что тебе полезно знать... теперь мы можем хоть согласовать наши версии. Со мной инспектор уже беседовал.