Веслом по фьорду! - [12]

— Вот это да! — слегка обалдел Гуннар. — А как они будут биться? А как великан выглядел? У него был топор? А конь или повозка? А он ел селёдку?

— Давай по порядку. Он был ужасно грязный и уродливый. Вместо рук кнуты, из ушей свисали тысячи цепей, на ногах разломанные колодки…

— Пожалуй, страшнее, чем дядя Кетиль.

— Тише, Кетиль может услышать! — Рея прикрыла рот сына ладонью и покраснела. Кетиль перестал ковырять в носу ножом и покосился на них, шевеля волосатым ухом, — Коня великан съел, а повозки предпочитал ломать пополам. Как видишь, с такими руками топор ему не понадобился. Одного взмаха кнутов хватало, чтобы снести башню кому угодно! А его собственную раскроили давным-давно…

— Мам, это отвратительный великан, но он будет мой самый любимый великан, — серьёзно сказал мальчик и добавил: — Теперь я не буду убегать от дяди Кетиля.

Тем временем не раз упомянутый дядя встал с лавки на другом конце стола, издал победную отрыжку с троекратным утробным эхо и, экстремально почёсываясь спереди и сзади, вышел вон[18].

Мальчик и мама проводили его с примерно одинаковым выражением лица. Так смотрят на самую мерзкую мерзость и пакостную пакость. Рея мысленно вознесла хвалу богам и вновь обратилась к сыну:

— Запомни, мальчик мой! Если ты не хочешь, чтобы девушки и овцы боялись тебя, а мужчины и белки смеялись над тобой и не брали в походы, никогда не будь таким, как он!

— Мам, за кого ты меня принимаешь?

— Хорошо. Хочешь знать, что было дальше?

— Конечно!

— Повелитель рабства остановился перед окнами и вызвал принца с гвардейцами на поединок. И они вышли.

— Сколько их было, мам, чёрных?

— Много, две сотни, а может, и три.

— Лучше три. А ещё я знаю цифру пять тысяч.

— Хорошо, один замечательный принц и его триста гвардейцев. Великан был огромный, но неуклюжий. Цепи закрывали глаза, кнуты путались, а люди только дразнили громилу, оставаясь невредимыми. И тогда повелитель рабства просто взбесился. Он вырывал деревья и разбрасывал их во все стороны. Представляешь, сколько вреда он причинил всему городу? Это же ходячая экологическая катастрофа.

— Мам, а летающее дерево может разрушить наш дом?

— Может, но так далеко бросаться не мог даже повелитель рабства. Так что, хвала Одину, досталось только Франции. И тогда храбрый Пламен вскочил на гигантскую ногу великана, затем перебрался на пояс, по волосам на груди дотянулся до шеи и подобрался к огромному уху. И закричал туда изо всех сил: «Сдавайся, чудовище, а не то мои ребята изрубят тебя на куски!» Но тот лишь рассмеялся в ответ. «Ничего вы мне не сделаете, документов у вас нет! — расхохотался злодей, размахивая кнутами. — До самой смерти вы будете записывать рунами на моём теле имена рабов, родившихся на свет!» Пламен задумался и вдруг хитро улыбнулся. «Но ты такой грязный, — сказал он. — На тебе столько песка, жира и мусора, что без купания никак не обойтись. Не можем же мы писать на жирном, карандаш соскальзывает». — «Купания?» — удивился грязнуля. «Обливания водой, купания, ныряния, — доступно объяснил принц. — Разве ты не знал?» — «А что такое вода?» — продолжал расспрашивать исполин. «У-у, как всё запущено… Эй, ты хотя бы знаешь, что такое плавать?» — «Не знаю». — «Хорошо, ради спасения города и замка мы все пойдём с тобой и будем вечно чесать твою спину, но при условии, что ты её как следует отдраишь. Для этого нам понадобится море, пойдём, покажу дорогу! И мыло одолжу, это в наших интересах, уж больно ты воняешь…»

— А он вонял? — воодушевлённо уточнил Гуннар.

— Ещё как! Но не перебивай… Так вот, дошли они до Средиземного моря, и сказал Пламен: «Объясняю, как надо купаться. Встаёшь лицом к воде, затыкаёшь нос, рот, закрываешь глаза и делаешь сто шагов прямо. Постоишь, сосчитаешь до ста и можешь возвращаться на берег». — «Это и есть купаться?» — «Да, я буду ждать здесь». И сделал великан всё, что наговорил хитроумный Пламен Славянин: повернулся лицом к морю, захлопнул покрепче нос и рот, зажмурился и пошёл себе в самую пучину. Принц не ошибся в расчётах — злодей полностью исчез под водой, и больше его во Франции не видели.

— Здоровско!

— Ещё бы! — Рея сладко потянулась. — Однако уже поздно. Давай-ка спать, дорогой, а завтра будет новая история про Пламена Славянина. Дедушка Сезар любил их рассказывать, нам с тобой надолго хватит.

…Гуннар послушно лёг в постель, укрылся медвежьей шкурой, отвернулся к стене и долго водил пальцем по широкой доске, рисуя страшное чудовище, чтобы во сне сразиться с ним один на один.

ГЛАВА 3 Почти как Пламен

Было время — старушка-Земля не слушала Баскова,

Не носила тяжелый корсет из железных дорог,

И не знала сетей, кроме тех, что руками вытаскивал

Старый викинг из чистой воды, надрывая пупок.

На замшелой скале его внуки орали как демоны,

Чтобы страху нагнать на монахов с чужих островов.

Они были как будто из ветра холодного сделаны —

Ледяные глаза, только сила и минимум слов.

Всё растёт и стареет: мир умер, они — оттолкнули

драккары.

Носом в берег, в святую обитель, и в плоть топоры.

И богатство в руках, и ни капли божественной кары,

Только вороны каркнут «спасибо!», и то до поры…