Весенняя страсть - [9]

– Мой брат считает, что откладывание свадьбы – лишь уловка священнослужителя. Он решил, что нам пора пожениться, малышка.

– Малышка?! – гневно воскликнула она. – Ты пытаешься заставить меня почувствовать себя маленькой и беспомощной, называя так? Ну что ж, я тоже могу поиграть в такую игру, красавчик.

– Я и не думал, что ты заметишь, – насмешливо сказал он, не реагируя на издевку. – Может, хочешь рассмотреть меня в профиль? Всегда считал, что в профиль я гораздо привлекательней, чем анфас.

Гиллиам повернул голову, и охранники, стоявшие позади него, зашлись от хохота.

Николь, прищурившись, смотрела на самодовольного тщеславного нахала, стоявшего перед ней. Его лоб и подбородок были совершенных пропорций, нос не мал и не велик, без горбинок и не крючком. Золотистые волосы локонами спускались вдоль сильной стройной шеи. Высокие скулы выдавались над прекрасно вылепленным подбородком. Да, нельзя было не заметить, что Гиллиам – красивый мужчина, и Николь возненавидела себя за то, что заметила это. Если бы не поля и леса Эшби, этот мужчина никогда и не взглянул бы на амазонку с лошадиным лицом вроде нее. Злясь на себя за то, что обратила внимание на его красоту, Николь сразу выпалила другое оскорбление:

– У тебя голое лицо. Я думаю, это потому, что даже к двадцати двум годам тебе не удалось вырастить бороду, как настоящему мужчине.

– Ну, завтра утром у тебя будет шанс проверить, – сказал Гиллиам, насмешливо приподняв брови.

– Ты слишком самоуверен, – с презрением заявила Николь. – Никакой священнослужитель нас не обвенчает, если я помолвлена с другим. Ты обречен остаться без земли.

– Я еще раз говорю тебе, твоя история с помолвкой дурацкая выдумка. А теперь почему бы нам не отправиться в аббатство и не выяснить, кто наконец выиграет эту войну? – Он минуту помедлил, потом накинул ей на плечи свой плащ. – Тебя связать?

Когда Гиллиам шагнул к ней, Николь увидела, как туго натянулись рукава голубого наряда на его мускулистых руках. Она разочарованно вздохнула. Мало того, что он убийца, лишивший ее дома, этот самонадеянный петух вдобавок гораздо сильнее ее.

– Как ты гордишься своей силой, – процедила она сквозь зубы, желая уколоть Гиллиама. – Но я думаю, кроме силы, в тебе ничего больше нет. Мужчины-великаны похожи на быков: такие же сильные и тупые.

На лице Гиллиама Фицхенри появилась широкая улыбка, голубые глаза заблестели.

– Моя дорогая леди Эшби, спорить с тобой так же интересно, как наблюдать помол зерна на мельнице. Знаешь, ты похожа на звереныша, который кружит по одной и той же тропе. Не подумай, я ничего не имею против твоих оскорблений: мне просто скучно оттого, что я не слышу ничего нового.

Матерь Божья! Как она ненавидела этого Фицхенри и его насмешки! Николь отвернулась, закрыла глаза. Как бы она хотела с такой же легкостью выбросить его из своей жизни! Открыть глаза и не увидеть его перед собой. Этот нахал, этот шут гороховый только и делал, что искал повод превратить ее в мишень для своих издевательств.

– Кажется, мое остроумие лишило тебя дара речи? Не переживай, не тебя первую оно потрясло.

Николь задохнулась от негодования. Тихие насмешливые слова он произнес ей прямо в ухо. Она медленно открыла глаза и обнаружила его лицо прямо перед своим. Брови приподняты, в уголках красиво очерченных губ играет улыбка. Она отшатнулась вправо, он перехватил ее, она попыталась увернуться влево, но он опередил ее.

– Ох, леди Эшби, ну как неосторожно! Эта тактика не годится там, где нет и не может быть выхода!

Гиллиам оперся руками о стену над ее плечами: теперь Николь вообще не могла пошевелиться.

– Вот видишь, ты в ловушке.

Николь очень хотела оттолкнуть его, но бороться с ним означало одно: ее снова свяжут. А ведь Тильда должна скоро появиться с вещами для побега. Так что придется терпеть его близость и ждать, когда он перестанет издеваться над ней.

Николь подняла на Гиллиама глаза, надеясь испугать его суровым, полным ненависти взглядом.

Но он только улыбался. О Дева Мария! Как ей хотелось изо всех сил ударить его по самодовольному лицу. Вместо этого Николь опустила глаза и посмотрела на мощные плечи молодого рыцаря. Господи, какая широкая грудь! В ужасе и раздражении она шумно выдохнула. И это ее люди называют великаншей?!

Сначала жар, исходивший от его тела, был приятен после стольких часов, проведенных в холодной комнате, но с каждым ударом сердца ей становилось все теплее, ее щеки горели. Близость Гиллиама начала беспокоить ее. Чувства трепетали, Николь тщетно пыталась взять себя в руки. Если она не сможет убежать от него сегодня, он затащит ее к себе в постель. Гиллиам должен это сделать, ведь пока он не лишит ее девственности, ему нельзя считаться настоящим хозяином Эшби.

Он оторвал руки от стены и положил их ей на плечи. Это прикосновение снова напомнило ей о его силе. И этот мужчина должен забрать самое ценное, что у нее осталось?

Ярость, возникшая при этой мысли, затопила Николь. Пленение стало настоящим вызовом ее женственности. Отныне тело – ее единственная собственность, но именно этому мужчине она ни за что и никогда его не отдаст. Она убьет его раньше, чем такое случится. Какая же она дочь, если ляжет в постель с убийцей своего отца?