Веселые ваши друзья - [51]

Впрочем, в отличие от Гайдара и Пантелеева, у Сотника почти не встретишь смешных фраз — ни в речи повествователя, ни в речи героев: Сотник принципиально не признает «юмора смешной фразы», как он выражается (то есть, на языке теории, комизма слова). Не признает ни у себя, ни у других. «Я предпочитаю танцевать от характеров», — говорит он.

Особенно не по нутру ему нарочито нелепые выражения и фразы, когда милиционер выражается слишком казенно, деревенская женщина — неграмотно и т. п.

Неотрывно от ситуации

Но как же тогда Сотнику удалось прослыть юмористом? Отчего, по словам серьезного критика Б. Сарнова, «читая книги Сотника или следя за делами и поступками героев его пьесы, буквально изнемогаешь от смеха»?..

Цель юмориста обычного, который «помнит», что он юморист, — рассмешить читателя. Не у всех эта цель главная (если она главная или даже единственная, итогом этого может быть только смех ради смеха). Но у каждого она есть.

Есть ли такая цель у Сотника? Поскольку он не отрицает своей принадлежности к юмористике, по-видимому, тоже есть. Но он убежден, что смех в художественном произведении должен возникать абсолютно естественно, как бы сам собой, без малейшего нажима со стороны писателя. Этим и объясняется тот поразительный факт, что «чистых» смешных фраз в книгах этого юмориста практически не найти.

Это не значит, что смешных фраз у Сотника вовсе нет. Но фокус-то в том, что смешны они не сами по себе, а неотрывно от складывающейся ситуации. И чтобы посмеяться над такой фразой, надо прежде войти в эту ситуацию, а для этого прочитать не меньше страницы текста.

Тут самое время сказать о таком понятии, как контекст. Понятие это нам, без сомнения, пригодится.

Контекст — это, попросту говоря, предлагаемые автором обстоятельства. Не зная этих обстоятельств, конкретных условий, в которых протекает действие, мы не можем правильно понять ни самих героев, ни поступков их, ни даже полного смысла произносимых ими слов.

Так сплошь и рядом бывает и в жизни. Если мы вошли в комнату, где рассказывается какая-то история, то, не зная истоков ее («контекста разговора»), мы можем не понять дальнейшего рассказа.

И тем более важен контекст в искусстве смеха. Чтобы посмеяться даже над простым анекдотом, мы предельно внимательно вслушиваемся в «предлагаемые обстоятельства». Ведь стоит пропустить какую-то деталь — и смех (а значит, и сам анекдот) может не состояться…

Ну а для стиля Юрия Сотника и тем более для его смеха контекст не просто важен, а жизненно необходим. «Предлагаемые обстоятельства» — это кирпичи, из которых возводится здание его юмористики.

Тоскливо глядя на быка

Обратимся к рассказу Сотника «Человек без нервов».

Стремясь поразить своей отвагой Машу Брыкину, Лодя нарочно дразнит могучего колхозного быка Берендея, которого «вся деревня боится» из-за его крутого нрава. Лодя, конечно, думает, что бык надежно привязан, иначе он не стал бы так рисковать. Ведь на самом деле он побаивается даже «коров, а о быках и говорить нечего».

Но Берендей вдруг оторвался от привязи и побежал за Лодей! У «человека без нервов» вмиг пропала охота демонстрировать свою храбрость. Он и сам не заметил, как очутился под разлапистой елью, и пролежал там столько, что бык за это время куда-то исчез.

К счастью для «храбреца», Маша тоже пустилась бежать от быка и не заметила такого позора. Но вот она вернулась и укоряет Лодю: бык же колхозный! «Он же пропадет!»

Долго пришлось искать Берендея… Нашли наконец. Маша тотчас отправляется за подмогой, а Лоде наказывает: «Оставайся здесь и никуда его не пускай, пока люди не придут. Только близко не подходи. Ладно?

— Л-ладно, — вяло отозвался Лодя, тоскливо глядя на быка…»

Если не знать ситуации, можно не найти в этом разговоре ничего смешного. Теперь же, когда мы знаем, как напуган был «человек без нервов» и как отчаянно улепетывал он от быка, нам понятно, почему он «вяло» отозвался на предложение никуда не пускать быка и почему глядел на него «тоскливо». Можем оценить и юмор Машиной фразы: «… Дай мне честное слово, что не будешь близко к нему подходить!»

Так с учетом контекста, казалось бы, абсолютно не смешные фразы наполнились смехом. Да еще каким!

Что будет, если…

Не противоречит ли это, однако, приведенному мною заявлению писателя, что «танцует» он от характеров? Нет, не противоречит. «Танцует» Сотник действительно от характеров. Характеры героев для него — отправная точка.

Существо же юмора Сотника кроется не в характерах, а в ситуации. В центре каждого его рассказа, каждой повести лежит какое-то комическое происшествие. (Хотя если глянуть поглубже, происшествие это закономерно вытекает из характеров героев и их возрастных потребностей.)

Мы уже говорили, что героями произведений Сотника чаще всего оказываются подростки. Они, конечно, постарше, нежели герои Носова, и, казалось бы, должны поступать разумней и осмотрительней. Но в том-то и штука, что у подростков разрыв между стремлениями и возможностями даже глубже, чем у младших ребят. Ведь подростки считают себя почти уже взрослыми, не желая замечать, что это «почти» — далеко еще не взрослость. Притом всевозможных замыслов у них возникает много больше, а условия для их осуществления — фактически те же, что в младшем возрасте. Потому-то у подростков куда больше шансов наделать глупостей.