Веселые человечки: культурные герои советского детства - [161]
Торсуевы реализовали в фильме два варианта «мальчиковой» привлекательности: Володя — Электроник проникновенно-серьезен и часто чуть грустен, Юра-Сыроежкин демонстрирует лукавую мимику, очень энергично двигается, все время слегка паясничая — кроме самых ответственных моментов, — и чуть ли не ходит на голове. «Некоторые мои одноклассницы, — пишет одна из респонденток, — …влюблялись в этих братьев-близнецов, помню даже споры о том, кто из них двоих привлекательней». Николай Караченцов, сыгравший Урри, был и вовсе одним из главных мужских секс-символов советского кино 1970-х. В целом из-за такого кастинга адресация фильма получилась «на вырост»: сериал обращался к той части эмоциональной сферы, которая воспринималась как безусловно «взрослая», и аудитория так или иначе это «считывала» как знак недидактического отношения.
Раскованность юных актеров, их явный азарт имели прямые социальные причины. В первую очередь это касается братьев Торсуевых, которые были детьми Юрия Владимировича Торсуева (1929–2003), на момент их рождения — секретаря ЦК ВЛКСМ, на момент съемок — директора московского издательства «Прогресс» [632]. Поэтому-то их родители и могли впоследствии регулярно менять номер телефона, хотя для «простого советского человека» получение даже одного номера могло стать большой проблемой. В интервью братья настаивали, что были 386-й парой близнецов, просмотренных режиссером. Но стоит вспомнить, что Евгений Велтистов, скорее всего, был хорошо знаком с Юрием Торсуевым-старшим по партийной работе, так как основным его занятием, помимо литературного творчества, была работа инструктора Отдела пропаганды ЦК КПСС (сектор телевидения и радиовещания). Кроме того, Велтистов в 1960-е годы регулярно публиковался в издательстве «Прогресс»: написанные им в соавторстве с его женой Мартой Барановой повести тогда выходили в переводах на основные европейские языки [633]. Возможно, он-то и посоветовал посмотреть именно на этих детей (они были несколько старше, чем предполагал сценарий) режиссеру К. Бромбергу, который уже отчаялся найти подходящих исполнителей на главные роли; впрочем, бывший инструктор Отдела культуры ЦК КПСС Г. М. Гусев, знакомый и с Велтистовым, и с Торсуевым-старшим, в ответ на прямой вопрос Н. Митрохина все же предположил, что участие детей Торсуева в фильме по сценарию Велтистова — удивительное, но случайное совпадение, «его величество случай» [634].
Братья, вероятно, были воспитаны в условиях большей, чем у других советских подростков, доступности благ западной масскультуры (пластинки, журналы etc.) и лучше обеспечены; точно известно, что они умели играть на гитаре (Юра) и на саксофоне (Володя) и водить мопед — по воспоминаниям членов съемочной группы, именно такого сочетания умений и требовал режиссер. Как это бывает с подростками из обеспеченных семей, раскованность и «бузотерство» братьев Торсуевых стояли на грани деликвентности: по словам Владимира Торсуева, Юра до начала съемок «Электроника» состоял на учете в детской комнате милиции.
Описанное сочетание качеств неожиданно напоминает первых ведущих программы «Взгляд», ставших своего рода глашатаями перестройки: Александр Любимов и Дмитрий Захаров были детьми иностранных резидентов КГБ и юность провели в «капиталистическом» мире, а отец Владислава Листьева по контракту проработал полгода в Уганде, и семья жила с ним в этой стране, пусть и не принадлежавшей к развитым демократиям Запада, но недавно (на тот момент) освободившейся от колониальной зависимости и еще вполне вовлеченной в орбиту «европоцентрической» культуры. Именно «иностранное» детство, пусть и в специфических условиях семей резидентов, работавших под «крышей» дипломатических представительств, давало этим «мальчикам — мажорам» несколько несоветскую раскованность и свободу реакций, в том числе — политических оценок[635], — что и требовалось основателям программы Анатолию Малкину и Анатолию Лысенко.
Еще одной особенностью съемок, оказавшей, несомненно, значительное влияние на атмосферу фильма, стала готовность К. Бромберга не диктовать юным актерам свои требования, а выслушивать их и в некоторых случаях соглашаться с их точкой зрения. Владимир Торсуев рассказывал об атмосфере на съемочной площадке:
«Мне кажется, что успех к фильму и пришел оттого, что это [было] первое кино, где дети самостоятельно играли. Играли самих себя. Режиссер не давил и позволял спорить с собой. Я мог ему сказать, например: „Откуда вы можете знать, как разговаривают дети в двенадцать лет? Вам же — пятьдесят! Я это лучше знаю“. И он со мной, двенадцатилетним мальчишкой, соглашался. И еще — очень важно то, что взрослые актеры, звезды, общались с нами на равных».
Таким образом, условия съемок были вполне «изоморфны» сюжету, повествующему о достижении самостоятельности и обретении собственной личности.
Позволю себе сформулировать общую гипотезу о причинах всех этих особенностей поэтики и методики съемок сериала. «Приключения Электроника» и образы двух его главных героев стали наиболее удачной реализацией педагогических и эстетических идей советских «шестидесятников», сильно скорректированных в результате рефлексии над опытом 1970-х. Один из последних кадров фильма — Электроник в стилизованной под средневековую одежде, с трубой в руке и Рэсси у его ног, превратившиеся в геральдическую фигуру и стоящие на флюгере старинной башни в западноевропейском городе с черепичными крышами (съемки происходили на башне Гедиминаса в Вильнюсе), — очевидная, даже плакатная аллюзия на один из главных символов советских «шестидесятников» — легенду о трубаче на Марьяцком костеле в Кракове, ставшую известной в советской интеллигентской среде благодаря песне Булата Окуджавы «Прощание с Польшей» (напомню предпоследнюю строку этой песни:
Сергей Кузнецов — писатель, журналист, культуртрегер. Автор романов «Шкурка бабочки», «Хоровод воды», «Калейдоскоп. Расходные материалы», входивших в длинные и короткие списки всех самых престижных российских литературных премий и переведённых на многие иностранные языки.Роман будет опубликован издательством АСТ (Редакция Елены Шубиной).Благодарим Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency за содействие в приобретении прав.
Сергей Кузнецов – журналист, писатель, известный сетевой деятель. Автор романов «Шкурка бабочки», «Нет» (в соавторстве с Линор Горалик), трилогии «Девяностые: сказки».Герои нового романа «Хоровод воды» – современные жители мегаполиса, у них нет практически ничего общего – только ушедшие поколения предков: каждый из них – часть одной большой семьи. Только не все об этом знают…Время, как толща воды, разделяет людей из разных эпох. Среди них – русский дворянин, ставший чекистом, и продавец обувного магазина, женщина-снайпер и когда-то талантливый спившийся художник, бизнесмен-аквариумист и ученый-шестидесятник.
Настоящая книга является первой попыткой создания всеобъемлющей истории русской литературной критики и теории начиная с 1917 года вплоть до постсоветского периода. Ее авторы — коллектив ведущих отечественных и зарубежных историков русской литературы. В книге впервые рассматриваются все основные теории и направления в советской, эмигрантской и постсоветской критике в их взаимосвязях. Рассматривая динамику литературной критики и теории в трех основных сферах — политической, интеллектуальной и институциональной — авторы сосредоточивают внимание на развитии и структуре русской литературной критики, ее изменяющихся функциях и дискурсе.
В мире, где главный враг творчества – политкорректность, а чужие эмоции – ходовой товар, где важнейшим из искусств является порнография, а художественная гимнастика ушла в подполье, где тело взрослого человека при желании модифицируется хоть в маленького ребенка, хоть в большого крота, в мире образца 2060 года, жестоком и безумном не менее и не более, чем мир сегодняшний, наступает закат золотого века. Деятели индустрии, навсегда уничтожившей кино, проживают свою, казалось бы, экстравагантную повседневность – и она, как любая повседневность, оборачивается адом.
«Когда-то я мечтал быть рок-звездой. Стоять на сцене, залитой кровью, как Игги Поп или Ник Рок-н-Ролл. Моя мечта сбылась. Я стал серийным убийцей».Интернет-газета рассказывает о преступлениях маньяка-убийцы. Амбициозная журналистка, склонная к мазохизму, ищет экстремального секса. Маньяк убивает снова и снова. Эти двое искали друг друга всю жизнь. Там, где они встретятся, останется лишь пустота и боль. А боль не знает лжи.«Я бы хотел написать книгу, где красота природы и красота смерти слились бы воедино. Эта книга была бы ложью – потому что, когда убиваешь, не думаешь о временах года.
Сборник включает в себя материалы III Приговских чтений, состоявшихся в 2012 году в Венеции и Москве по инициативе Фонда Д. А. Пригова и Лаборатории Д. А. Пригова РГГУ В этом смысле сборник логично продолжает издание «Неканонический классик», вышедшее в «Новом литературном обозрении» в 2010 году. В центре внимания авторов находится творчество Дмитрия Александровича Пригова как масштабный антропологический проект, рассматриваемый на пересечении разных культурных контекстов — философских исканий XX века, мирового концептуализма, феноменологии визуальности и телесности.
Книга посвящена «низшей» мифологии славян, т. е. народным поверьям о персонажах нечистой силы — русалках, ведьмах, домовых, о духе-любовнике и духах-прорицателях и т. п. Затрагиваются проблемы, связанные с трудностями идентификации демонологических персонажей и с разработкой методов сравнительного изучения демонологии разных славянских народов. При исследовании этого важнейшего фрагмента народной культуры главным для автора остается факт включенности мифологических персонажей во все сферы бытовой и обрядовой жизни традиционного общества.
Марк Уральский — автор большого числа научно-публицистических работ и документальной прозы. Его новая книга посвящена истории жизни и литературно-общественной деятельности Ильи Марковича Троцкого (1879, Ромны — 1969, Нью-Йорк) — журналиста-«русскословца», затем эмигранта, активного деятеля ОРТ, чья личность в силу «политической неблагозвучности» фамилии долгое время оставалась в тени забвения. Между тем он является инициатором кампании за присуждение Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе, автором многочисленных статей, представляющих сегодня ценнейшее собрание документов по истории Серебряного века и русской эмиграции «первой волны».
В сборник вошли наиболее значительные и достоверные воспоминания о великом русском писателе А. С. Грибоедове: С. Бегичева, П. Вяземского, А. Бестужева, В. Кюхельбекера, П. Каратыгина, рассказы друзей Грибоедова, собранные Д. Смирновым, и др.
Эта книга о том, что делает нас русскими, а американцев – американцами. Чем мы отличаемся друг от друга в восприятии мира и себя? Как думаем и как реагируем на происходящее? И что сделало нас такими, какие мы есть? Известный журналист-международник Михаил Таратута провел в США 12 лет. Его программа «Америка с Михаилом Таратутой» во многом открывала нам эту страну. В книге автор показывает, как несходство исторических путей и культурных кодов русских и американцев определяет различия в быту, карьере, подходах к бизнесу и политике.
Исторический очерк философских воззрений и законодательств о самоубийстве.
Ни для кого не секрет, что современные СМИ оказывают значительное влияние на политическую, экономическую, социальную и культурную жизнь общества. Но можем ли мы безоговорочно им доверять в эпоху постправды и фейковых новостей?Сергей Ильченко — доцент кафедры телерадиожурналистики СПбГУ, автор и ведущий многочисленных теле- и радиопрограмм — настойчиво и последовательно борется с фейковой журналистикой. Автор ярко, конкретно и подробно описывает работу российских и зарубежных СМИ, раскрывает приемы, при помощи которых нас вводят в заблуждение и навязывают «правильный» взгляд на современные события и на исторические факты.Помимо того что вы познакомитесь с основными приемами манипуляции, пропаганды и рекламы, научитесь отличать праву от вымысла, вы узнаете, как вводят в заблуждение читателей, телезрителей и даже радиослушателей.
Франция привыкла считать себя интеллектуальным центром мира, местом, где культивируются универсальные ценности разума. Сегодня это представление переживает кризис, и в разных странах появляется все больше публикаций, где исследуются границы, истоки и перспективы французской интеллектуальной культуры, ее место в многообразной мировой культуре мысли и словесного творчества. Настоящая книга составлена из работ такого рода, освещающих статус французского языка в культуре, международную судьбу так называемой «новой французской теории», связь интеллектуальной жизни с политикой, фигуру «интеллектуала» как проводника ценностей разума в повседневном общественном быту.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.