Веселое заведение - [11]

— Прежде чем я сегодня вечером откроюсь, мне необходимо принять ванну и как следует поужинать. Но если поезд и дальше будет плестись, как улитка, мне не хватит времени даже на то, чтобы сполоснуть лицо, — пожаловалась Эдди. Она выпрямилась на сиденье, оправила на себе золотистое платье, а потом попыталась оттереть пятнышко сажи на рукаве, которое посадила, открывая и закрывая окно. Ее усилия ни к чему не привели: пятно стало еще больше. — Надо было мне одеться в черное. Конечно, я стала бы похожа на фермершу, но кому какое дело?

Эмма хихикнула.

— Значит, по-вашему, черная одежда уродлива? — осведомилась она, разглаживая на коленях свою черную юбку.

— Да я ничего такого в виду не имела…

— Не беспокойтесь, я не обиделась. К тому же раньше я никогда особенно нарядами не интересовалась. Но теперь, быть может, стану. Есть в Налгитасе магазин готового платья?

Эдди фыркнула:

— Нет там ни магазина готового платья, ни магазина, где продаются шляпки. Есть только универсальный магазин, где на полках один лишь ситец, в основном красный. Я лично покупаю себе вещи в Канзас-Сити. — Эдди понравилось, как она это удачно ввернула. Получилось очень по-светски. — Я делаю покупки только в Канзас-Сити. Там отличные магазины, — повторила она.

Эмма вскинула вверх руки, потянулась и сказала, что теперь ее черед отправляться на поиски пищи. Когда она шла по проходу, Эдди смотрела ей вслед, невольно сравнивая ее стройную фигуру со своей и думая о том, что ей тоже бы не помешало немного убавить сзади. Через несколько минут Эмма вернулась и принесла с собой два яблока и пригоршню грецких орехов.

Поскольку вчера у разносчика ни орехов, ни яблок не было, Эдди поинтересовалась, где Эмма все это раздобыла.

— Купила у обходчика. Они были в его ведерке для обеда. Продать пирог и сандвичи он не согласился, а за все остальное попросил доллар. Эти продукты нам надо растянуть до Налгитаса, поскольку у разносчика еда закончилась, — сказала Эмма. Она достала из сумочки с принадлежностями для шитья ножницы и с такой силой треснула их массивной ручкой по ореху, что Эдди чуть не подпрыгнула на месте. Внутри орех оказался испорченным.

— Вот дьявольщина! — сказала Эмма.

Услышав вырвавшееся из уст «доброй христианки» ругательство, Эдди ухмыльнулась, но Эмма ничего не заметила, поскольку в этот момент поезд вздрогнул, дернулся, тронулся с места и пополз по рельсам. Эдди съела яблоко, а потом, привалившись к стенке у окна, заснула снова. Она проспала всю первую половину дня, и только через четыре часа, когда солнце стало клониться к закату, Эмма растолкала ее, чтобы сообщить, что поезд приближается к Налгитасу.

Эдди выгнула спину, потянулась, а потом помахала руками в воздухе, разминая затекшие мышцы; тут ее взгляд упал на Эмму. Женщина неподвижно, как изваяние, сидела перед ней в застегнутом на все пуговицы черном костюме, с пришпиленной к вороту блузки брошью и с прикрепленными к нагрудному карману жакета часиками. Выглядела она сейчас точно так же, как в тот момент, когда Эдди впервые ее увидела, — за исключением шляпки, которая на сей раз была не черная, а розовая. Эдди медленно опустила руки и воззрилась на свою попутчицу широко открытыми глазами.

Лицо у Эммы порозовело и сравнялось по цвету с ее головным убором.

— Я что — выгляжу слишком вызывающе? — спросила она.

— Ну, нет.

Глупо — да; пожалуй, даже нелепо, подумала Эдди, но только не вызывающе.

— Я — женщина простая, я бы даже сказала, незамысловатая. Как мыло домашней выработки. Тем не менее мне бы хотелось, чтобы первое впечатление было незабываемым.

— Эта шляпка очень мила, — пробормотала Эдди. Она была слишком добродушной особой, чтобы сказать женщине в глаза, что та выглядит глупо. Вместо этого она заново завязала ленты на ее шляпе так, чтобы бант находился сбоку, а не под подбородком. Кроме того, она чуть сдвинула шляпу ей на затылок.

К тому времени как Эдди привела себя в порядок, поезд стал замедлять ход. Эдди сделала попытку взглянуть на город глазами Эммы. Он был грязный и пыльный; коричневой пылью было покрыто все: улицы, витрины, дома. Даже тополя казались грязными и пыльными; в неподвижном воздухе не шевелился ни один листок. Главную улицу составляли два квартала нуждавшихся в покраске домов с фальшивыми декоративными фасадами. Некоторые строения были заколочены, а несколько находились в таком плачевном состоянии, что казалось, вот-вот обрушатся. От главной улицы расходились в стороны кварталы приземистых домишек, многие из которых были сложены из саманного кирпича; стены их были заляпаны грязью. Эдди находила их довольно уютными, но полагала, что на Эмму они вряд ли произведут приятное впечатление. Эмме должны были понравиться каркасные дома с резным деревянным орнаментом на фасаде, хотя они были ветхими и старыми, а краску с них стер колючий песок, который приносят с собой ветры прерии. Эдди поискала глазами «Чили-Квин» и испытала такое чувство гордости, увидев свое заведение, стоявшее отдельно от других построек, рядом со станцией, что не утерпела и указала Эмме на него пальцем. Но Эмме было не до того: пока поезд тормозил, она всматривалась в лица собравшихся на станции людей.