Весёлое мореплавание Солнышкина - [5]

Солнышкин недовольно замигал глазами. Он хотел объяснить, что это бабушкин подарок. Но Васька наклонился к нему:

— Эх, Солнышкин! Через неделю в Японии купишь себе десять таких и лучше. Ну, закон моря?

— Ладно! — улыбнулся Солнышкин. «Неужто, — подумал он, — какой-то свитер, даже бабушкин, дороже морской дружбы?»

И через минуту они уже поднимались вместе с толпой на громадную сопку. Верхушка её пряталась в белом облаке, похожем на шхуну, и казалось, что люди забираются в неё по трапу.

СОПКА, НА КОТОРОЙ СОШЁЛСЯ ВЕСЬ МИР

Солнышкин устало отсчитывал ступеньки:

«Триста тридцать одна… Триста тридцать две…» Ноги его словно стали деревянными и, наверное, поэтому так тяжело стучали о лестницу. Но Васька подмигивал:

— Солнышкин, здесь вертится весь мир! На этой сопке сошлись все меридианы!

Солнышкину хотелось увидеть мир, и он терпеливо поднимался в гору.

Наконец он переступил последнюю ступеньку и оглянулся. Далеко внизу, у подножия сопки, синел залив, по которому шли белые пароходы.

За ним снова поднимались сопки. А дальше во все стороны разбегался и гудел сверкающий Тихий океан. В прозрачной дымке синели острова, и за горизонт скрывалось какое-то судно.

О ноги Солнышкина тёрся ветер. По сопке сбегали вниз дома, а над Океанском кружили чайки. Солнышкин забыл про голод и неудачи. Он едва не заплакал от счастья и сиял так, словно внутрь ему ввинтили лампочку в тысячу ватт. И если бы у него были крылья, он сейчас закувыркался бы вместе с чайками.

А за спиной слышался шум базара:

— Штаны, покупайте штаны из Сингапура! Только одна дырочка на колене. Прокурил кубинской сигарой!

И вдруг раздался Васькин бравый голос:

— Свитер, свитер! Только что из Японии! Солнышкин удивлённо повернулся. Он хотел сказать, что свитер не из Японии, а из Сибири и что связала его бабушка. Но Васька подмигнул Солнышкину и снова закричал:

— Только что из Японии, только что из Японии! Вокруг шумела торговля. Лысый старичок совал в руки Солнышкину старые ходики с кукушкой и приговаривал:

— Бери! Сто лет куковали и ещё сто куковать будут!

Мужчина в ватнике держал в руках банку с цветными рыбами. Солнышкин хотел было остановиться, но рядом появилась толстая тётка и закричала:

— Попугай! Говорящий! Жаль, как родного сына, да деньги нужны!

В клетке вертелся белый попугай с изодранным хвостом. А продавала его старая спекулянтка, потому что попугай выдавал все её тайны. Он и сейчас выпаливал её слова: «Загоню дурака! Доведёт до милиции! Загоню дурака, доведёт до милиции!»

Солнышкин так и не оторвался бы от этого зрелища. Но вдруг Васька крикнул кому-то:

— Стёпа, здоров! — и полез обниматься с рыжим толстяком.

— Здорово, здорово, Васенька! — отвечал рыжий. — Что делаешь?

— Продаю свитер!

— Ха-ха, твой товар — моя покупательница! — сверкнул рыжий золотыми зубами. — Давай жди! — И он исчез в толпе.

— Свитер! Свитер из Японии! — ещё громче затараторил Васька. — Из Японии!

Через несколько минут толстяк выбрался из толпы с маленькой седой женщиной.

— Бери! — сказал он ей. — Что надо! Из Японии.

— Ну нет, — сказала женщина. — Это не японский, а из чистой сибирской шерсти. Будет подарок племянничку!

Она отсчитала пять пятёрок, завернула свитер в газету и пошла к лестнице.

Васька спрятал деньги в карман, хлопнул Солнышкина по плечу и подмигнул Стёпке: «Начинается весёлая жизнь».

ВЕСЁЛАЯ ЖИЗНЬ

— Куда теперь? — спросил Стёпка.

— Туда! — показал весёлыми глазами Васька вниз, на ресторан «Золотой кит», — Солнышкин хочет угостить старых моряков! Так ведь я говорю, Солнышкин? — Он тут же спохватился: — Я не представил тебе моего друга. Знакомься, Солнышкин, это лучший матрос парохода «Даёшь!».

— Артельный, — подсказал Стёпка. — Вся кладовая в наших руках! — И он подбросил в руке звякнувшую связку ключей.

Солнышкин живо вспомнил пароход «Даёшь!», но Васька снова заговорил.

— Представляешь, — сказал он, — Петькин и Федькин не хотели пустить его даже к трапу! Стёпка возмутился.

— А человек в море хочет, в матросы!

— Да мы их — за борт, а его возьмём! И ночевать он сегодня будет в моей каюте. — И Стёпка снова подбросил в руке связку ключей.

— В каюте? — спросил осторожно Солнышкин, и сердце у него громко застучало.

— В моей! — сказал Стёпка.

— И койки там подвесные? — поинтересовался Солнышкин.

— Настоящие. Всё как в кино! Солнышкин даже не верил такому счастью. Между тем друзья подходили к старому, обшарпанному зданию, на котором было написано:

«Золотой кит». Из подвальчика доносилась музыка. Пиликали скрипки, пищал кларнет, и крякал аккордеон.

— Так ты угощаешь нас, Солнышкин? — спросил Васька и поставил ногу на ступеньку.

— Конечно! — воскликнул Солнышкин и заглянул в дверь. Ему хотелось на славу угостить этих добрых моряков.

— Спасибо! Большое спасибо, Солнышкин! — раскланялся Васька. — Только тебе самому придётся нас подождать. Вечером гражданам до шестнадцати лет вход сюда воспрещён!

Растерянный Солнышкин хотел было сунуть голову в дверь, но мрачный швейцар в чёрной ливрее и белых перчатках так решительно направился к нему, что Солнышкин отпрянул. А день уже подходил к концу. Накатились прохладные сумерки, и по всей бухте открыли гла за ночные фонарики. На кораблях зажглись огни. И в подвальчике, у ног Солнышкина, вспыхнул свет.