Веселая галактика - [32]

Милую беседу Премьер-министра и начальника полиции неожиданно прервал визгливый крик, прозвучавший в нескольких шагах от них:

— Вареная кукуруза! Копченая джарабулька! Домашнее вино! Налетай!

Морс, вздрогнув от неожиданности, поднял взгляд и увидел перед собой неопрятную старуху с двумя пластиковыми сумками в руках. Бабка, поставив свою ношу на песок, заявила:

— Молодые люди! Покупайте кукурузу, пока горячая!

Пахан строго сказал:

— Ты что, дура старая, не видишь, кто пред тобой? Очки надень!

Бабка, приглядевшись, узнала, но ответила в прежнем тоне:

— А я не к тебе обращаюсь. Вон, господин сидит…

— Пошла вон с пляжа, — приказал Пахан. — Сегодня торговля отменяется!

— Еще чего?! — возмутилась бабка. — Меня зовут Чурчхелой, и я на этом пляже с рождения зашибаю! Я ежедневные сто тагриков сегодня уже уплатила патрульному Рвачу Таксе. Он сказал, чтоб я посылала всех к черту, а он потом сам разберется.

— Чурчхела, последний раз предупреждаю! — Пахан начал выходить из себя. — Сегодня торговля кукурузой отменяется. Санитарный день! Пусть Рвач Такса вернет тебе сто тагриков.

— Я что, на дуру похожа? — не собиралась сдаваться бабка. — Если я заберу сто тагриков обратно, то потеряю еще девятьсот, которые могу заработать. Я в своем праве!

Пахан повысил голос, обращаясь к двум своим помощникам, стоявшим без дела в десяти метрах от него.

— Вышвырните ее вон, — приказал он. — Вместе с кукурузой.

Застоявшиеся ребята принялись действовать быстро и слаженно.

Один из них взял бабку под мышки и понес ее в сторону набережной. Второй (скривившись от тяжести) мигом подхватил огромные сумки с кукурузой и пошел следом. Первый, размахнувшись, вышвырнул бабку через парапет, а второй запустил вслед за ней сумки. Старуха, распластавшись на тротуарной плитке, крикнула:

— Я местная!

Здесь первая сумка ударила ее по голове, и она временно заткнулась. Затем пришла в себя и прокричала:

— Я это дело так не оставлю!

Прилетевшая вторая сумка опустилась на нее тяжким бременем и заставила замолчать надолго.

Морс, наблюдавший за этим спектаклем, спросил:

— Ее там не убило?

— Я эту Чурчхелу с детства знаю, — ответил Пахан. — Ее ничто убить не сможет, хоть атомной бомбой взрывай. Лет двадцать назад у нее племянник работал, Кебабом Носатым звали. Лучший друг мой! Я, правда, был немного старше его и зашибал… гм… работал в другом месте. Эх! Время, время. Кстати, господин Премьер-министр, он, говорят, на каторге сейчас? Может, как-то получится его досрочно выпустить? Знаете, Кебаб — лучший специалист по угнанным машинам. Я бы назначил его начальником экспертно-технического отдела. Вот бы он мне помог в деле борьбы с бандитизмом!

Морс, странно посмотрев на начальника полиции, сказал:

— Лучше назначить на эту должность только что выгнанную Чурчхелу. По меньшей мере — вреда не столько будет.

Пахан, поняв, что Морс находится не в лучшем расположении духа, вдруг предложил:

— Может, пойдем, окунемся? Вы как хотите, а я — вперед!

Он быстро скинул с себя шорты и майку, отдал свой золотой пистолет одному из помощников и, подойдя к кромке воды, развел руки в стороны.

Обернувшись к Морсу, Пахан крикнул:

— Если хотите помереть от жары, никогда не делайте так как я!

Разбежавшись, он ухнул в воду, проплыл немного в ее толще и, вынырнув на поверхность, погреб руками в сторону открытого моря. Морс, не удержавшись, последовал его примеру.

Догнав начальника полиции, Премьер-министр, качаясь на волнах, заметил, что нырок никак не сказался на внешности Пахана. Усы торчали, как и прежде, хоть строительный уровень ставь, чтобы проверить их горизонтальность. Создавалось впечатление, что в щеках начальника полиции торчат гвозди, которые и придают усам нужное ровное положение.

Морс сказал:

— Скоро начнется война с Шмордоном. Какова у вас мобилизационная готовность?

— Как и в прошлую, вторую войну, — радостно ответил Пахан, отплевываясь водой.

— То есть? — не понял Морс.

— Никакой сочинец на войну идти не собирается. Ищут кучу отмазок, бегают по больницам, рожая справки, ломают ноги и тому подобное. Мы, сочинцы, народ мирный до безобразия.

— Кто же тогда воевать будет?

— Придурки с Дубаря. Им все нипочем!

— Наоборот! Они говорят, что приморожены с рождения! Дескать, их замерзшие пальцы не отличают спусковые крючки от шомполов.

— Видели бы вы, как они тут у нас со шлюхами развлекаются! Если их примороженными органами нажимать курок, никакой пулемет не выдержит такого темпа стрельбы! Пусть не сочиняют… Кстати, есть еще Потенция. Там вечно какие-то демонстрации и забастовки устраивают. То им королеву надо самодержавную, то дороги у них плохие. Вот пусть и воюют за Джаппурию. Ах, да! Я забыл вашу любимую Слякоть. Где есть настоящие бойцы?! Дожди способствуют выработке ненависти ко всем прочим обитателям вселенной. Я даже уверен, что в желании кого-нибудь убить уроженец Слякоти будет первым, причем со всеми признаками садизма.

— Вы хотите сказать, что в деле защиты Родины на сочинцев рассчитывать не следует? — спросил Морс.

— Ну, нет! — не согласился Пахан. — Каждый сочинец отдаст свою жизнь за Родину. Начиная с Чурчхелы и заканчивая фиолетовым свистоном. Но только если враг подойдет непосредственно к его носу.