Веселая Эрата. Секс и любовь в мире русского Средневековья - [8]

Обряд (называлось это — «взять, брать товар») производился следующим образом. Накануне отъезда рыбак или охотник приказывал жене истопить баню до захода солнца. В баню шел с женой и совершал с ней «коитус» на пороге предбанника в полном молчании. Если мимо проходили соседи или случайные прохожие, традиция обязывала их не отворачиваться, а пожелать удачи: «Бог в помощь» или «Помогай вам Бог». Отвечать не полагалось. «Коитус» должен был быть исполнен до его естественного завершения в полном молчании. Затем рыбак (охотник) мылся в бане один, а к жене больше не прикасался. Даже вещи или пищу от жены или других женщин брал не из рук в руки, а со стола или с земли. Старики, неспособные к «коитусу», заменяли его ритуальным проныриванием между ног жены в предбаннике, для чего приказывали своей старухе встать в предбаннике на две лавки или табуретки.[80]

После совершения данной церемонии рыбак до конца путины воздерживался от близости с женой, «чтобы не навлечь неудачи на всю артель».[81]

Обычаи охотников и рыбаков чужды той сексуальной раскрепощенности, которая свойственна аграрной магии. Даже в грузинских легендах, где герою-охотнику приписывалась любовная связь с дарующей добычу божественной властительницей леса Дали, на ритуальном уровне это означало воздержание накануне охоты. Считалось, что в противном случае ревнивая Дали может погубить охотника, отомстив ему за измену с земной женщиной.[82] Согласно русским верованиям, распорядителем охотничьей добычи был демон мужского пола — леший, что исключало эротическую мотивировку его отношений с охотником. Однако в своем восприятии личной жизни охотника русский леший не отличался от грузинской Дали. На Севере существовало поверье, что, если мужчина, имевший накануне близость с женщиной, останется на охоте ночевать, его «нечистый задушит в лесу, он не любит поганых».[83] И в наши дни, отправляясь на промысел, охотники Русского Севера не подпускают женщин к своим ружьям и снаряжению, рюкзаки собирают себе на охоту сами, чтобы на вещах не было запаха женщин.[84]

Логинов объясняет происхождение обычая «взять товар» тем, что он знаменовал переход от семейной жизни к воздержанию, сопровождавшему промысел.[85] Однако уже ритуальная обязательность этой церемонии позволяет предположить, что за ней стоит нечто большее. Чисто символический смысл данного действия очевиден уже в отношении стариков, заменявших физическую близость «проныриванием» между ног. Еще более значимым представляется то обстоятельство, что исполнявший обряд мужчина должен был соединиться с женой на пороге предбанника — именно в том месте, где эта пара могла оказаться объектом стороннего наблюдения. Ритуальная условность церемонии «взять товар» менее всего напоминает прощальное свидание супругов перед длительной разлукой.

Показательно в этом отношении само обозначение заонежского обычая, напоминающее названия других известных в данном регионе магических практик. Например, один из приемов порчи, призванной помешать благополучному соединению новобрачных, назывался «убрать в костер».[86] Произнося заклинание, колдун прятал щепку с выпавшим сучком, которая символизировала вагину. Считалось, что, «как молодой не в состоянии найти эту щепку, так он будет не в состоянии найти и... у жены».[87] С той же целью совершали обряд «положить в кружку». Полагали, что молодой муж будет не в состоянии реализовать свои супружеские права, пока в кружке остается заговоренная вода.[88] Названия вполне определенно обозначают смысл магической акции. Само название обряда «взять товар» свидетельствует о том, что, вступая в близость с женой, его исполнитель рассчитывал что-то получить, очевидно, — взять добычу.

Существенно также, что слово «товар», вполне уместное по отношению к промысловой добыче, имело и другое значение. В ходе сватовства таким образом говорили о невесте, которую сваты «выторговывали» у родителей для купца-жениха:

У вас товар, а у нас купец (жених).

На ваш товарец мы заморского купца найдем.

На товар нележалый купец неженатый.

У нас товар не продажный, не поспел.

Не по купцу товар. Не по товару купец.

Не рука вам товар наш, по себе найдете.

Был бы купец, а товар есть.

И т.п.[89]

Обычай «взять товар» близок свадебной традиции не только своим названием. В свадебных песнях девушка-невеста отождествляется с промысловой добычей, что напоминает о конечной цели заонежских охотников и рыбаков, «бравших товар». Чаще всего невесту называют белой лебедью,[90] которую должен поймать сокол-жених. Последнее близко содержанию сказок, а также былине о богатыре Потыке, который встретил свою будущую жену, обернувшуюся лебедью или ланью, во время охоты. В других песнях невеста называется белорыбицей или рыбицей, которую ловят рыболовы[91].

Обычай «брать товар» основывается на подобном же отождествлении, однако по сравнению со свадебной традицией ритуальная логика меняет последовательность и взаимозависимость ассоциаций. Если в свадебной песне, рассказывающей о поимке белой лебеди или белорыбицы, подразумеваются действия жениха, берущего невесту, то в заонежском ритуале