Весь сантехник в одной стопке - [28]
…Наизусть они знали только танго Пьяццолы, музыку нервную, красивую и, самое важное, сулящую сердечный приступ самому Петрову, заказчику праздника. Ситуация накалялась. Дантист Петров из противоположного угла делал бровями знаки, разрешающие играть. Тётю вот-вот должны были внести.
И тут альтист вспомнил, у него же с собой есть другие ноты, Моцарт, «Маленькая ночная музыка». Произведение необычайной жизнеутверждающей силы, игривое и оптимистичное. Никогда и никто ещё не смотрел на воздушного Моцарта так угрюмо, как тот струнный квартет. Сговорились играть в четыре раза медленней, на ходу перекладывая в минор.
Первая часть получилась модерн, мазурка. Гости такое музыкальное сопровождение нашли очень свежим и проявили к квартету больше интереса, чем это принято на похоронах. Когда доиграли до припева, когда шесть крепких алкоголиков внесли тётю, Моцарт поступил как подлец. В минорной раскладке своего произведения, в припеве, он зашифровал русский народный танец «Цыганочка». Вы знаете – бубны, мониста, лохматые мужики с медведем на цепи, мохнатый шмель на душистый хмель, эх, раз, ещё раз…
Так возник самый разнузданный и разухабистый похоронный марш со времён изобретения похорон.
Несущие гроб мысленно переглянулись.
– Эх, прокачу? – насторожились они. Никто не знал, как правильно носить гробы под музыку развратных танцев XIX века. Логично было бы вприсядку, но такое переосмысление традиций может вызвать возражения со стороны родственников кикиморы.
Хорошо, у Моцарта припев короткий, после цыганочки мазурка звучала вполне печально. Дальше пошло ещё лучше. Гости постепенно привыкли к музыке, на восемнадцатом припеве уже притопывали и танцевально поводили плечами. А к тридцатому кругу даже тёща забыла о намерении похоронить своего Петрова рядом с кикиморой. В общем, хорошо всё закончилось. Потому что упорство и уверенное выражение лица всё побеждают.
Дом без женщины звереет.
Дикий делается, наглый, как обезьяна.
Уж я кнутом ему грозил…
Хуже всех – посуда.
Мыл её восемь раз.
Всё равно замаранные плошки ржут из всех углов.
Думаю, они самопачкаются и расползаются по квартире.
Вечером выстрою всю сушилку и каждую десятую тарелку расстреляю к чертям. Уцелевших в цепи закую. Пусть знают.
Где стоял диван, теперь разорённая берлога. А в коридоре йети натоптал болотной грязи.
На кухне забавное:
Если хлопнуть в ладоши, с вершины мусорника сходит лавина, как с Казбека.
Сфотографирую феномен, пошлю в Нэйшнл Джографик, они там любят катаклизмы.
…Это всё Люся. Отъезжала, болтала о второстепенном:
– Смотри, не надевай на Лялю розовое с оранжевым, это не подходит. Сочетать следует синее-белое-голубое, красное-чёрное, розовое-белое-серое. В крайнем случае – оранжевое-зелёное.
А про главное, как заклинать демонов домашнего беспорядка – забыла!
Победить их без магии нереально. Разве только повернуть сюда Западную Двину, чтоб река смыла эти пампасы-прерии-конюшни.
Мне с вами теперь некогда эпистолярничать. До полуночи надо перебрать фасоль, посадить сорок кустов, переловить детей, убаюкать медведя и познать самоё себя. Если успею, скажу всем, что еду на бал, сам мордой в тыкву – и спать.
А розы как-нибудь вырастут сами.
P.S.
Ещё позвоню Незабудкиной, спрошу, есть ли он на самом деле, этот Египет. Может, враки всё…
Мы с Незабудкиной жили как в раю, не знали дайвинга. Но Наталья Аркадьевна Люську совратила. Протянула загубник, сказала:
– Закуси, дева. И окунись…
И Незабудкина познала:
Добро – это тыкать пальцем в бока коралловым рыбам.
Зло – это сидеть на Севере, где на весь город ни одной мурены. Кроме Натальи Аркадьевны, конечно.
А вчера звонит Наталья Аспидовна, говорит: срочно смотрите кино про дайверов!
А мы ж теперь Red Sea Divers пропустить не можем. Включаем.
Там играет тётка, похожая на Шарлиз Терон, но не она. Зато голая и в постели. И очень жизненно так, вся в терзаньях: отдаться соседу по койке или «головаболит».
Ну, думаю, хороший фильм. Наливаю в чай бутербродов, сажусь вечер коротать.
Шарлиз меж тем определилась: сосед не убедителен, пусть спит как есть, нецелованным.
Ага, догадываюсь, значит, грядет разгуляй в финале. Эльниньё страсти, цунами поцелуев.
Наутро Шарлиз с соседом едут нырять. То-сё, ныряют, выныривают, а катера нет. Уплыл. И весь остаток фильма они вдвоём плавают-плавают-плавают. Два киношных часа. Ругаются, целуются, машут танкерам и яхтам.
А совсем в конце их обоих схрумкали акулы. Всё. Ужос.
Ни секса, ни пафоса. Ни нравственного перерождения героев.
И очень жалко Шарлиз. Красивых баб в свете не так много, чтоб ими кормить акул.
Мораль сами выбирайте, из двух вариантов:
а) Не ходите дети в окиян нырять.
б) Кто откажет соседу по койке, будет съеден без гарнира не позднее вторника.
За то, что Наталья Подколодная мне вечер загубила, я ей месть придумал, леденящую. Дождусь по телеку чего-нить заунывного, вроде передачи «сельский час» и чтоб коров побольше. Позвоню, скажу:
– Смотри обязательно! Там про дайвинг сюжет будет!
Пусть сидит, изучает технику карусельных надоев.
У меня есть приятель по имени Марк Френкель. Он рокер, иногда ещё физик. Очень умный.
