Весь мир Фрэнка Ли - [42]

Наверное, со стороны мы выглядим смешно. Полная луна висит низко, словно лампа. Поверхность океана переливается, будто бы она из ртути. Я засовываю руку в карман куртки, в наш маленький уютный мирок, и достаю две пары наушников – для меня и для Брит. И включаю музыку на телефоне. А потом просто наблюдаю за тем, как меняется ее лицо, пока она слушает композицию, которую я назвал «Песней Брит». Брит молчит. В ее глазах серебром и золотом мелькают отражения воспоминаний, я словно смотрю музыкальный клип.

Трек склеен из кусочков записей, сделанных мною во время наших с Брит встреч. Там есть звон посуды из «Старперцев», обработанное слово «прекра-а-а-асно», произнесенное во время игры в Let’s Heart Dancing, и просто фоновый шум, записанный в доме Брит во время нашей совместной работы над заданием по алгебре. А поверх всего этого я наложил шум воды в озере Надежды. В одном треке – вся наша история, короткая, но прекрасная.

Декорации вокруг нас идеальные, и мы стоим с наушниками, будто слушаем саундтрек к фильму, и сами словно превращаемся в звезд первой величины из всем известного и всеми обожаемого фильма о любви. Я знаю, что должно сейчас произойти в фильме. Все знают. Мы целуемся. Долго, очень долго. А потом она говорит это.

– Я тебя люблю.

Она произносит эти слова так, словно они – информация, которую срочно надо было сообщить. Как будто она хотела, чтобы я об этом узнал немедленно. И едва она это произносит, в ее взгляде появляется беспокойство. Я чувствую, что она ждала от меня ответного признания. Ждала, что я тоже скажу: «Я тебя люблю». А теперь она, наверное, думает: а что, если нет? Что тогда ей делать со всем этим белым песком на пляже? И со свечением в океане? И с этой чертовой луной?

Что делать? И тогда Брит повторяет: «Я люблю тебя, Фрэнк Ли». В нашем фильме ночь сразу же становится ненастоящей, а картинка – черно-белой. Песня заканчивается. Мы вынимаем наушники, теперь вместо саундтрека океанский прибой и ветер.

Люблю ли я Брит? Люблю. Думаю, что люблю. Однако есть что‐то, что меня смущает. Что‐то не совсем так. Что‐то не то. Могу ли я это изменить? Не знаю. Смогу ли я с этим свыкнуться? Смогу ли я с этим жить дальше? Я понимаю, что проблема во мне. У Брит никакой проблемы нет. Для нее любовь – это просто. Моя же любовь к ней как бы немного деформирована. Какая‐то нестандартная любовь. Любовь, идущая обходными путями. Но это же все равно любовь, разве нет? Так какая тогда разница? Я понятия не имею. Я никогда раньше не любил.

Из этой ситуации есть два выхода. Я могу сказать: «Черт с ним, я ничего не знаю о любви, поэтому подожду и попытаюсь с этим вопросом разобраться». Или могу сказать: «Черт с ним, я ничего не знаю о любви, так что я идеальный кандидат на роль подопытного кролика и готов попробовать».

Я точно знаю, что хочу любить Брит. И это что‐то да значит. Да, меня от Брит отделяет нечто ускользающее, несовершенное. Но я заклею эту дырку жвачкой – вдруг все склеится? Такой вот обходной маневр. И я говорю это: «Я тоже тебя люблю».

Лицо Брит озаряется радостью. Значит, зря она волновалась. Мы стоим на холодном берегу, но нам тепло, мы как престарелая пара, которая смотрит на горизонт времени. У Брит мудрая душа. Я это чувствую. Она обладает завидным терпением, несвойственным юному возрасту. Наши сверстники – большинство из них – в такой момент посрывали бы друг с друга одежду и занялись бы любовью прямо на пляже. Но Брит не принадлежит к большинству.

Мы оба чувствуем, что опять настало время поцелуев, и мы целуемся. Она пахнет зашедшим за горизонт солнцем, мускусом и мороженым. Я расстегиваю молнию своей куртки, Брит – своей. Молнии у нас одинаковые, так что мы соединяем наши куртки в один теплый кокон. Она прячет руки в кокон и обнимает меня, чтобы прикоснуться подушечками пальцев к моему торсу.

– Я люблю тебя, – шепчет она, словно засыпая. – Как приятно наконец это сказать. Я тебя люблю.

Мой телефон в кармане вибрирует. Время возвращаться на базу.

– Я тоже тебя люблю, – говорю я.

Я говорю это для того, чтобы убедить самого себя. Мне кажется, чем чаще я буду повторять эти слова, тем легче мне будет поверить в их искренность. И в конце концов эта созданная мною самим правда постепенно переплетется с нитями моей реальности, перестанет сковывать движения и превратится в любимую рубашку, которую хочется носить каждый день.

Глава 15 Одиночество вдвоем

Мы возвращаемся. Я смотрю вперед, на светлый треугольник дороги, выхваченный из тьмы фарами. Мы придвинулись ближе друг к другу и сидим, соприкасаясь плечами. Я крепко сжимаю руль.

Между нами произошло что‐то необратимо официальное. Мы сказали друг другу три слова, которые далеко не все говорят друг другу. Мне довольно сложно точно выразить то, что именно означают эти три драгоценных слова. Это пакт, декларация – мы чего‐то достигли. И в то же время от чего‐то отказались. Слова «Я тебя люблю» стали для меня своего рода криком о помощи. Ты произносишь их, и остается только надеяться на то, что судьба смилостивится.

ЯлюблютебяБритялюблютебяБрит.

– Подвинься поближе, – прошу я ее, и Брит это делает.