Весь Азимов. Прощание с Землёй - [271]

Принцесса Лореленэ, очарованная мускулами и красотой принца Восторгуса, улыбнулась самым очаровательным образом.

— Только берегите себя, дорогой принц, пока будете убивать дракона, — сказала она. — Мне не нужен мертвый принц, живым вы мне больше нравитесь.

— Вы — самая очаровательная причина остаться в живых, — любезно отвечал принц Восторгус, кланяясь и размахивая шляпой. Причем делая это так неловко, что пером из плюмажа едва не выколол королю глаз.

На следующее утро он получил от королевского чародея указания относительно маршрута и карту, которой тот располагал. С чем и отправился в путь, энергично помахав рукой королю и его дочке на прощание.

Король отвечал небрежным жестом и мрачно заметил дочери:

— Если он и убьет дракона, то не иначе как летающим сквозь витражи копьем или шляпой с еще более смертоносными перьями.

— Папа, но ведь, если он убьет дракона, — отвечала Лореленэ, которая была прекрасна, как день, и имела такие великолепные золотистые локоны, что их даже не нужно было завивать щипцами, — все девушки нашего королевства останутся в целости.

— И ты прежде всего, — сказал ей отец.

На что Лореленэ с самой плутовской улыбкой ответила:

— Что подумал бы принц Восторгус, если бы услышал сейчас твои слова?

И наступила старику на ногу.

Принц Восторгус следовал по указанному ему чародеем маршруту ровно одну неделю и один день, прежде чем оказался в густом дремучем лесу.

«Похоже, я достиг лежбища дракона», — решил он, когда увидел, как запрядали уши и стали раздуваться ноздри его коня.

Его собственные уши тоже почти запрядали, когда до него донесся густой храп, в точности соответствовавший звукам, описанным в «Руководстве по убиванию драконов». Это был очень громкий храп, явно принадлежавший очень большому чудовищу. Потом и собственные ноздри принца тоже стали раздуваться, безошибочно почуяв драконий мускусный запах. Отнюдь не приятный.

Принц Восторгус натянул поводья и сказал «тпру-у», желая обдумать стратегию нападения. По храпу ясно, что дракон спит, причем, судя по тому же «Руководству», спит очень крепко и разбудить его трудно. В это легко поверить, так как у драконов нет врагов, кроме принцев, и они могут спать, ни о чем не тревожась.

Принц решил, что будет только справедливо, если он ткнет чудовище копьем, пока оно не проснулось. А когда проснется, они вступят в поединок лицом к лицу, оба бодрые и боевые. Но с другой стороны, подумал принц, где же тут справедливость? В конце концов, дракон много больше и сильнее его, даже если считать принцеву лошадь. К тому же дракон может летать. И изрыгать пламя.

И это зовется справедливостью? И вообще, волнуют ли дракона вопросы справедливости? Изучив под руководством придворного мага законы логики, юноша смог предположить, что баланс сил окажется примерно равным, если дракон останется спящим. Потому что когда дракон спит, то он, хоть и не может летать и изрыгать пламя, все равно остается большим и сильным и, следовательно, не является слабее бодрствующего противника.

Принц Восторгус, пришпорив коня, послал его вперед и вмиг оказался на полянке, где спал дракон. Дракон и вправду был страшилищем. Сотня футов в длину и весь покрыт толстой чешуей, которую, как было указано в «Руководстве», не пробить обыкновенным копьем. Глаза дракона — единственное уязвимое место — были, к счастью, закрыты.

Принц Восторгус перехватил поудобнее копье и вонзил в бока коня шпоры. Верный скакун помчался вперед, а принц глаз не сводил с морды дракона. Увы. Хоть взгляд принца оставался настойчивым, безошибочным и верным, того же нельзя было сказать о его руке. Задача держать и глаз, и копье в состоянии прицела оказалась для принца непосильной, его неуклюжесть взяла свое, копье, потеряв равновесие, наклонилось, вонзилось острием в землю, и принц, подобно прыгуну с шестом, взвился высоко в воздух.

Выронив из руки копье, он приземлился на что-то ужасно жесткое и чешуйчатое. Инстинктивно принц мертвой хваткой уцепился за это жесткое и обнаружил, что сидит на шее дракона, как раз позади его головы. Толчок от падения принца разбудил дракона, и он поднял голову. Принц Восторгус даже закричал от страха:

— Эй! Эй!

Дракон стал приподниматься, и принц оказался еще на десять футов выше. Его конь, обнаружив, что лишился хозяина, счел более разумным отправиться восвояси, принц же, увидев, что верный товарищ повернулся к нему спиной и потрусил прочь, почувствовал себя совсем одиноким. Дракон тем временем обернулся, стараясь обнаружить источник крика и разглядеть, что за пушинка опустилась ему на шею, но, конечно, ничего не сумел увидеть. Нельзя же поворачивать голову на все сто восемьдесят градусов.

Ревом, подобным звукам трубной меди, дракон осведомился:

— Эй, это кто здеся?

Удивленный принц широко раскрыл глаза. Ни один из литературных источников, изученных им в процессе получения королевского образования, не указывал на способность драконов изъясняться на человеческом языке. Причем с весьма плебейским и неприятным произношением.

— Как кто? Это я, принц Восторгус.

— И чего ты здеся делаешь, прынц? Слазь давай. Пошел прочь с моих чешуек.