Весь Азимов. Академия на краю гибели - [97]

Жена Квинтесетца — миловидная гостеприимная брюнетка, за ужином в основном помалкивавшая, — устремила на Тревайза поражённый взгляд, встала и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.

— Моя супруга, — смущенно проговорил Квинтесетц, — придерживается довольно консервативных взглядов и не очень любит, когда при ней упоминают об этом мире. Прошу простить её. Но почему вас… этот мир интересует?

— Видите ли, это очень важно для работы Дж. П.

— Но почему вы спрашиваете об этом меня? Мы с вами говорили о Земле, о роботах, об основании Сейшелла. Что тут общего с тем, о чём вы спрашиваете?

— Может быть, и ничего, и тем не менее в этом вопросе много загадок. Почему ваша супруга так занервничала при одном упоминании о Гее? Почему вы испытываете такую неловкость? Некоторые говорят о ней совершенно запросто. Не далее как сегодня нам сказали, что Гея на самом деле Земля и что она удалилась в гиперпространство из-за обиды на то зло, что совершили люди.

Гримаса боли исказила лицо Квинтесетца.

— Кто сказал вам такую несусветную чушь?

— Кто-то из тех, кого мы встретили в Университете.

— Вульгарное суеверие.

— Стало быть, это не имеет отношения к Великой Тайне Сейшелла?

— Нет, конечно! Это просто-напросто сказка, которая ходит среди простых, необразованных людей.

— Вы уверены? — холодно спросил Тревайз.

Квинтесетц прислонился, к спинке стула и уставился на тарелку с остатками еды.

— Давайте пройдём в гостиную, — предложил он. — Моя жена не позволит, чтобы тут убирали, пока мы говорим об… этом.

— Вы уверены, что это всего-навсего сказка? — повторил Тревайз свой вопрос, когда они расселись в другой комнате перед выпуклым окном, из которого открывался восхитительный вид на ночное сейшельское небо. Квинтесетц включил ночник, дабы не мешать свету звёзд, и его темная грузная фигура превратилась в большую бесформенную тень.

— А вы не уверены? — тихо проговорил Квинтесетц. — Вы полагаете, что это возможно, чтобы какой-то мир исчез в гиперпространстве? Вы должны понимать, что средний человек имеет весьма отдалённое понятие о том, что такое гиперпространство.

— Дело в том, — сказал Тревайз, — что я и сам имею весьма отдалённое представление о том, что такое гиперпространство, хотя бывал там сотни раз.

— Тогда поговорим о вещах реальных. Уверяю вас, что Земля, где бы, в каком бы пространстве она ни находилась, не находится в границах Сейшельского Союза; и тот мир, что вы упомянули, не Земля.

— Но даже если вы не знаете, где находится Земля, С.К., вы должны знать, где находится упомянутый мною мир. Он-то уж точно находится в границах Сейшельского Союза. Это мы знаем наверняка — так, Пелорат?

Пелорат, казалось внимательно слушавший разговор, вздрогнул, когда к нему обратился Тревайз.

— Если на то пошло, Голан, — сказал он, — я знаю, где он.

Тревайз обернулся и пристально посмотрел на него:

— И с каких пор, Джен?

— Недавно. Сегодня вечером понял. Вы показали нам Пять Сестер, С.К., на пути от Университета к вашему дому и указали на тусклую звёздочку в центре пятиугольника. Я убеждён — это и есть Гея.

Даже в темноте было понятно, что Квинтесетц жутко растерялся. Он довольно долго молчал и наконец проговорил:

— Ну так, по крайней мере, утверждают наши астрономы. То есть это планета, которая обращается вокруг этой звезды.

Тревайз с укором взглянул на Пелората, но выражения лица товарища в темноте не разглядел. Тревайз повернулся к Квинтесетцу.

— Вот и расскажите нам об этой звезде. У вас есть её координаты?

— У меня? Нет. — И, видимо, решив, что нужно более чётко высказать своё неведение, он добавил: — Здесь, дома, у меня нет справочника по координатам звёзд. Можете попробовать запросить такие данные на астрономическом факультете, но мне кажется, это будет трудновато. На эту звезду запрещено путешествовать.

— Почему? Она на вашей территории, не так ли?

— Космографически — да. Политически — нет.

Тревайз ждал, не скажет ли хозяин ещё что-нибудь. Не дождавшись ни слова, он встал.

— Профессор Квинтесетц, — проговорил он холодно и формально, — я не полицейский, не солдат, не дипломат и не разбойник. Я не собираюсь силой вытягивать у вас информацию. Придётся, хотя я этого вовсе не хочу, обратиться к послу. Надеюсь, вы понимаете, что сведения нужны не мне лично ради собственного праздного интереса. Это — дело Академии, и мне очень не хотелось бы устраивать из него межзвёздный скандал. Думаю, этого не хотелось бы и Сейшельскому Союзу.

— Что за дело Академии? — неуверенно спросил Квинтесетц.

— С вами я это обсуждать не могу. Если Гея — нечто такое, о чём мы с вами говорить не можем, придётся перенести решение на правительственный уровень, и обстоятельства могут сложиться так, что лучше Сейшеллу от этого не будет. Сейшелл сохраняет независимость от Федерации, и лично у меня нет против этого возражений. Я не желаю Сейшеллу зла, и к послу меня не слишком тянет. Если честно, моя карьера здорово пострадает, если я к нему обращусь, поскольку у меня имеются чёткие инструкции: добыть эти сведения, избегая забираться на правительственный уровень. Будьте же так добры, скажите мне: существует ли веская причина, из-за которой вы не желаете говорить о Гее? Вас что, арестуют или ещё как-то накажут, если вы что-то скажете? Ну скажите мне, в конце концов: «Да, вам следует обратиться к послу».