«Вертер», этим вечером… - [16]
— Слушайте, — сказал Орландо. — Может быть, решим эту дилемму позже, в более спокойной обстановке? Ваши вопросы не из тех, на которые можно ответить без основательного обдумывания.
Маргарет Кюн взъерошила волосы и закинула ногу на ногу. Должно быть, она покупала брюки на четыре размера больше. Даже закатанные на лодыжках, они, тем не менее, доходили ей чуть ли не до подмышек. Попытка строить из себя клоуна.
Зануда-клоун. Маргарет-Софья. Та вваливалась со своим раздражительно прекрасным настроением, эта взялась бог весть откуда со своими колбасными вопросниками… И та, и другая одинаково не вписываются в основное действие.
— Я останавливался у вашей сестры — в отеле «Оперхаус» не было мест.
Она сложила бумаги, закрутила колпачок ручки и запихала все это в огромную сумку.
— Тогда вы знакомы с кланом Кюнов.
Он кивнул головой.
— Экземплярчики — просто конец света, — пробормотала она.
И издала резкий визгливый смешок. Эта роль была явно написана для сопрано. Она достала сигарету, нащупала пепельницу и извлекла из кармана куртки на животе зажигалку весом с полкило. Словно из паяльной лампы, из зажигалки вырвался сноп пламени, и смолистый запах крепкого табака прошиб тенора до самых бронхов.
— Психи, — сказала она. — Одно слово — психи.
Орландо закашлялся.
— Всего лишь безобидное старческое слабоумие…
Она затянулась с такой силой, что раскаленный кончик сигареты осветил панель приборов, и из каждой ее ноздри выползло по едкому облаку.
— Нет, они не слабоумные. Они психи. Это разные вещи.
Психоз иногда заключается в том, что ты считаешь психами окружающих. По поводу и без. Он оторвал взгляд от дороги и повнимательней рассмотрел спутницу. На отвороте ее куртки был пристегнут светящийся пластиковый скелетик, косточки которого едва заметно пританцовывали. Девчонку, способную нацепить подобную вещицу, нельзя считать полностью здоровой.
— И в чем же это выражается?
Снова смешок. На этот раз он утонул в клубах дыма в стиле паровозов тридцатых годов.
— Долго объяснять. Слишком долго. Одна очень старая история.
Она, видимо, курит не табак, а самый что ни на есть настоящий уголь. В детстве, во время религиозных бдений в Педрасене, старики выпускали из своих трубок похожие клубы дыма, и тогда Орландо казалось, что они все скоро умрут от тяжелых ядов, проникающих им в глотки.
— И что же вы с Каролой делаете в этом доме?
Она вжалась в сиденье.
— У меня с ними больше нет ничего общего. Я уехала.
— Но вы возвращаетесь.
— На два дня. Подышу лесным воздухом и снова уеду. Они меня больше не интересуют. Не люблю живых мертвецов. Впрочем, однажды я совсем не вернусь в Сафенберг.
О своей сестре говорить она не хотела… Почему?
— И все же вы так и не сказали, почему они психи.
Она зажала дымящуюся сигарету в правом уголке рта.
— Как ни крути, только психи понапрасну тратят свою жизнь.
— А они ее тратят понапрасну?
— Да, потому что остались там.
Когда она говорила о них, в ее голосе чувствовалась ненависть и колкость; он достаточно разбирался в голосах, чтобы расслышать язвительные интонации и нотки издевки.
— Почему же остаться — значит быть психом? Ведь этот дом не тюрьма, у него свои прелести, свои…
— Нет.
Она оборвала его так резко, что он даже подскочил.
— Вы приехали постояльцем, вы, наверное, видели их чинно восседающими в саду, в салоне, и поэтому говорите о прелестях и покое… Вам это кажется счастьем, но вы ничего не знаете… Эти старики настоящие сумасброды, это сидит у них внутри и это заразно. Это называется наследственностью. Никто из них не смог вырваться из этих мест, лишь мне одной удалось. Но вы видите, я еще не до конца победила… Иногда я возвращаюсь.
Лишь тут Орландо заметил, насколько сильно его руки сжимали руль. Нужно избавиться от этого напряжения. Вместе с Маргарет Кюн в салон «вольво» проникли привидения. Скорее стряхнуть это наваждение!
— Сначала вы спрашиваете меня о разнице между сосисками будущего и настоящего, потом описываете ужасный дом, который силой удерживает своих обитателей…
Девушка отрицательно покачала головой.
— Наоборот. Этот дом никого никогда не держал… Просто у его жильцов не хватает сил, чтобы убежать.
— Здесь есть какая-то тайна?
Снова хихиканье, похожее на птичий писк… Бестолковая осенняя птица, неуверенно выводящая свою безрадостную трель.
— Да.
— И какая же?
Чокнутая. Точно чокнутая. Близняшки — просто оригинальные пожилые дамы, художник — престарелый требовательный эгоист. В отце вообще нет ничего эксцентричного. Но что касается прабабки…
Она снова затянулась, и но салону пополз обжигающий едкий дым.
— Я знаю не все — только то, что у тайны есть имя.
— И что это за имя?
— Хильда Брамс.
Перед глазами возникло лицо паралитички. «Однажды она замолчала», — эта фраза была одновременно тайной и ключом к разгадке… Что крылось за этими блеклыми, утратившими цвет глазами? Какую роль она играла, и играет ли ее еще, прикованная к креслу? Когда он увидел ее впервые в зимнем саду, ему показалось, что он слышит скрежет ее костей… Почти прозрачное тело, из которого выдохлась густота и плотность жизни… Она медленно исчезнет, потихоньку испаряясь и став в конце концов невидимой… словно ледяная статуя, которую уже подтопляют солнечные блики в весеннем цветении парка… Хильда Брамс… Что передала она своим дочерям и потомкам, какой яд по капле влила в Каролу — одну из последних в цепочке наследственности?
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Блестящая ироничная пародия на современное искусство, в которой сочетаются и легкий детектив, и романтичная любовная история, и эксцентричная философская притча о красоте, свободе и морально-этических нормах в творчестве.Считая себя некрасивым, а потому несчастным, молодой человек решает покончить жизнь самоубийством. Но в решающий момент ему на пути встречается художник, страдающий манией величия. Он предлагает юноше купить его тело и душу, чтобы сделать из него живую скульптуру, что принесет им обоим всемирную известность.
В безмятежной деревушке на берегу дикого острова разгораются смертельные страсти. Прекрасный новый мост, связавший островок с материком, привлек сюда и многочисленных охотников за недвижимостью, желающих превратить этот девственный уголок природы в туристический рай. Но местные владельцы вилл и земельных участков сопротивляются. И вот один из них обезглавлен, второй умирает от укуса змеи, третья кончает жизнь самоубийством, четвертый… Это уже не тихий остров, а настоящее кладбище! Чья же невидимая рука ткет паутину и управляет чужими судьбами?Две женщины, ненавидящие друг друга, ведут местную хронику.
Данвер, молодой судья, едет по поручению короля Франции в одну из провинций, чтобы проверить поступающие сообщения о чрезмерном рвении своих собратьев по профессии в процессах, связанных с колдовством. Множащиеся костры по всей Франции и растущее недовольство подданных обеспокоили Королевский двор. Так молодой судья поселяется в Миранже, небольшом городке, полном тайн, где самоуправствует председатель суда де Ла Барелль. Данвер присутствует на процессах и на допросах и неожиданно для себя влюбляется в одну необычную, красивую женщину, обвиняемую в убийстве своего мужа и колдовстве.Элизабет Мотш пишет не просто исторический роман.
Роман «Битва» посвящен одному из знаменательных эпизодов наполеоновского периода в истории Франции. В нем, как и в романах «Шел снег», «Отсутствующий», «Кот в сапогах», Патрик Рамбо создает образ второстепенного персонажа — солдата, офицера наполеоновской армии, среднего француза, который позволяет ему ярче и сочнее выписать портрет Наполеона и его окружения.