Вершины не спят (Книга 2) - [64]
Но легкий туман, расползшийся по равнине предгорья, не мешал ни балкарцам, прибывающим из ущелий, ни кабардинцам, спешащим на собрание из-за Малки или из Малой Кабарды.
Народу собралось еще больше, чем вчера; и тут и там записные острословы старались привлечь к себе внимание, подбирая и вдруг бросая в толпу меткие словечки.
Один кричал:
— Не каждый день на виду у народа стригут такого барашка, как Казгирей.
Другой предпочитал сравнивать Казгирея и Инала с арабскими конями. А если так, то едва ли кому бы то ни было удастся их заарканить. Высказывались и такие мнения: чистка партии придумана с единственной целью — либо подчинить Матханова Маремканову, либо наоборот, а то и запереть обоих в тюрьму.
Немногие слыхали, как прошумела машина Инала, — такой крик, такая разноголосица стояли на площади, напоминавшей большой конский базар.
Однако на стол на помосте уже поставили графин со свежей водой, ночной караул, среди которого по-прежнему выделялся длинноусый почтальон-песнотворец Исхак, сменился членами комиссии.
Лю сегодня был особенно в приподнятом настроении. Из знаменитого аула Гедуко, с которым по степени худой славы мог бы сравниться только не менее известный балкарский аул Батога, приехал со своим отцом Сосруко. В наказание за побег Казгирей запретил Сосруко выходить из интерната, но одно сознание, что приятель тут, что все как будто благополучно устраивается, радовало Лю. Он с любопытством посматривал на отца Сосруко, толстяка Локмана Архарова, который, несмотря на недавние беды, бодро и жизнерадостно о чем-то толковал с кабардинцами из Малой Кабарды. Архарова восстановили в гражданских правах, как «человека толстого не по кулацкой причине, а по болезненному состоянию».
Собрание началось без марша и без вальса. Астемир стучал карандашом по графину. Шруков очень сожалел, что забыл запастись карандашами, Туто не один раз видел, как орудует карандашами во время своих выступлений Инал — то выбрасывает на стол пачку карандашей, то решительным жестом сгребает их обратно в стакан. Шрукову этот прием казался очень убедительным, и вот, думая о своем выступлении, он сожалел, что не позаботился обзавестись достаточным количеством карандашей для того, чтобы произвести на слушателей такое же внушительное впечатление, какого достигал Инал.
Но и скромный карандашик Астемира сделал свое дело, люди затихли.
Немало передумали и перечувствовали в эту ночь Инал и Казгирей. Инал и сам все еще был под впечатлением своей недавней чистки. Нельзя сказать, что рассмотрение дела Маремканова прошло безукоризненно гладко. Придирки были. Самым неприятным было напоминание об одном газетном фельетоне. Фельетонист, скрывшись под псевдонимом «Обиженный безлошадник», рассказал о выступлении «одного из руководящих товарищей», в котором тот якобы сказал: «И отсталость — деньги». На самом деле мысль Инала в речи, действительно им произнесенной, заключалась в том, что, дескать, и отсталость иного хозяйства может послужить поводом для толчка вперед, для общего подъема. Как-никак, а Иналу пришлось публично объяснять, что он имел в виду, когда якобы сказал, что и отсталость — деньги.
Надо полагать. Маремканов дознался, кто автор фельетона, но" предпочитал об этом не говорить.
Более чем когда бы то ни было теперь казалась опасной, таящей взрывную силу предстоящая встреча с Казгиреем на трибуне в Бурунах. Неразумно было бы долго держать народ в том возбуждении, какое неизбежно вызовут дебаты по поводу Казгирея и его отношений с Иналом.
Вчерашнее раздражение против Астемира утихло. Инал все-таки хорошо знал рассудительность Астемира, верил в здравый смысл председателя. Кому нужен бесцельный шум страстей! И без лишних прений каждому из руководящих товарищей известно, кто чист перед партией и народом, а кто лишний человек. Нет, конечно, Астемир будет на его стороне и поймет его соображения.
С таким настроением Инал приветливо обошел людей, пожал руки каждому члену комиссии. Ободренный Каранашев попробовал было заговорить с Иналом о своем, о вчерашнем, но Инал только махнул рукой и занял место у стола, выжидательно и ободряюще поглядывая на Астемира.
Астемир, призывно постукивая карандашиком по графину, встал и провозгласил с большим чувством:
— Товарищи, мы продолжаем работу. Члены комиссии пока еще не знают, довольны ли ими люди, но мы довольны ходом дела. — И Астемир в коротких словах подвел итог вчерашнего дня. — Сегодня, — заключил он, — на очереди вопрос о Казгирее Матханове... Матханов Казгирей! — еще громче возвестил он, приглашая Казгирея на видное место, и сразу огромная толпа затаила дыхание.
Казгирей вышел вперед, привычным жестом протирая пенсне.
— Все ли знают Казгирея Матханова? — спросил Астемир.
— Кто же не знает Казгирея! — раздались крики.
Послышался зычный голос:
— Валлаги, нужно сразу записать Казгирея в хорошие люди.
— Верно, — закричали вокруг, — сразу записывайте.
Астемир пояснил:
— Так нельзя, товарищи. Если у вас нет вопросов, зачитаем анкету. — И он предложил секретарю комиссии обнародовать анкету Казгирея.
Но кто же не знал жизни этого человека?
В романе — «Восход луны» — Алим Кешоков рассказал о сложностях современного арабского мира, о столкновениях пережитков прошлого с прогрессивными силами. Это — роман политический. И одна из главных его тем — палестинская проблема. Агрессоры пытаются лишить палестинцев их национальных святынь, их истории и даже родных земель. Роман А. Кешокова «Восход луны» — взволнованное произведение о борьбе палестинского народа за свои человеческие права, за свою национальную независимость. Публицистический пафос романа вызывает у читателя чувства гнева и сострадания, гуманности и справедливости.
В романе отображен героический период в жизни родной автору Кабарды — лето — осень 1942 года, когда фашисты рвались к Кавказу.Тема произведения — мужество, стойкость, героизм народа, проявленные в тяжелые дни немецкого наступления.
АЛИМ КЕШОКОВВероятно, человек этот уже много лет не садился на коня, не держал в руке молнию клинка. И все-таки, когда думаешь об Алиме Кешокове, народном поэте Кабардино-Балкарии, образ всадника неотступно преследует тебя. И не потому только, что этот образ присутствует едва ли не в каждом произведении писателя, будь то поэма, коротенькое стихотворение, пьеса или большое прозаическое полотно. Это можно было бы отнести на счет сыновней дани горца традиционным мотивам. Но в творчестве Кешокова образ всадника надобно понимать и глубже и шире: это вечное, и притом стремительное, как бег скакуна, движение, без которого ни сам поэт, ни его герои, которым автор доверительно сообщает самые сокровенные думы свои, попросту немыслимы.До Октября, как известно, кабардинцы не имели своей письменности.
Разнообразие природных ландшафтов Ростовской области, богатства ее недр и вод, животного и растительного мира — тема этой книги. Рассказывая о донской природе, авторы знакомят читателя с проблемами ее охраны, мерами восстановления, с задачами, которые в связи с этим встают перед наукой, производством, каждым жителем области.Рассчитана на массового читателя, в том числе на старшеклассников, на всех, кому дорога природа родного края.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.