Вершины не спят (Книга 2) - [49]
— Все смеетесь, а я в самом деле думаю, что это очень хорошо. Что скажете, Астемир?
И Астемир усмехнулся:
— Я думаю, что к этому делу нужно было бы привлечь Думасару. Она теперь приобщилась к городской моде.
— И вы шутите? А Сарыма мне сказала, и я с ней согласна, что, надевши современное пальто, горские девушки даже думать станут по-иному. Я полагаю, что реже будут случаться такие истории, какую мы сегодня видели на сцене. Как вы думаете, Астемир?
— Вера Павловна, валлаги! Я сужу по вкусам Думасары, а если верить ее вкусам, то это действительно будет хорошо.
— Я ведь тоже не шучу, — заметил Казгирей. — Когда девушки в каком-нибудь диком Батога увидят, что они могут надеть такое же пальто, в каком появилась перед ними Сарыма, они острее почувствуют заманчивость новой жизни. Право, я не шучу. Конечно, это гораздо доходчивей и проще, чем новая книжка... Сарыма, что ты скажешь на это?
Но Сарыма не позволила себе принимать участие в таком серьезном разговоре — она только улыбнулась своей застенчивой улыбкой.
Вот машина замедлила ход, и уже стал доноситься шум реки. Где-то кричали петухи. Луна слабо озаряла сонный Нальчик. Вдалеке за речной долиной светились под луною вершины гор. А вот уже и дом с остроконечной башенкой. Приехали.
Нахо еще раз перетянул кобуру с боку на бок, набираясь смелости. Приумолкли Астемир и Казгирей.
Инал встречал гостей на пороге.
— Да не будет у вас, дорогие гости, больше мук, чем те, которые вы испытываете, поднимаясь сюда, — послышалось традиционное кабардинское приветствие.
Уже с порога потянуло запахом вкусных блюд.
— Ну как же прошел спектакль? — Инал обращался ко всем одновременно.
— Отлично прошел спектакль! — щебетала Вера Павловна. — Боюсь, что у нас будет хуже. — И она оставила мужчин, торопясь с Сарымой заняться хозяйственными делами.
В маленькой кухне было жарко — пылали дрова в плите, одновременно жужжали два примуса, была включена электрическая плитка. Диса еле держалась на ногах.
Мужчины вслед за Иналом прошли в его гимнастическую комнату.
— А тут все без перемен, — заметил Казгирей, — право, Инал, как будто только вчера я был здесь.
— Мне приятно это слышать, Казгирей. Если тебе здесь нравится, прошу бывать почаще. — Инал старался быть приветливым и гостеприимным. — Располагайтесь, как вам удобней. Пока женщины позовут нас, берите что нравится, кто гантели, кто шары... Вот Нахо, я знаю, как Аюб, любит выжимать тяжести. Пожалуйста, Нахо, все к твоим услугам! И даже можешь отстегнуть кобуру, — усмехнулся Инал. — Ну так как же прошел спектакль? Сход? Рассказывай, Астемир!
Астемир решил взять быка за рога:
— Что же сказать тебе, Инал, как прошел спектакль? У нас состоялось два спектакля. О своем спектакле расскажет тебе Казгирей, это будет хорошая застольная беседа, а мне, дорогой Инал, мне нечем похвастаться... Да, думаю, ты уже все знаешь... А что интересного говорил из Москвы Степан Ильич?
— Степан Ильич сказал, что с партчисткой тянуть больше нельзя. Вот почему, Астемир, такое значение приобретает эта затяжка у вас в Шхальмивоко. — Инала сразу как бы подменили. — Да! Невозможно терпеть! — воскликнул он. — Невозможно больше терпеть! Не хотят понимать своего блага — надо заставить...
— Поди заставь, — сказал Астемир. — Нет, еще рано снимать скорлупу с ореха.
— Валлаги, рано снимать скорлупу с ореха, — подтвердил Нахо, — и так хотели снять — не хотят, и этак хотели снять — опять не хотят. Молчат, как камни. Говоришь: «Голосуйте!» — и пальцем не пошевелят, оперлись о палки, глаза в землю.
— Найдем способ, раздавим этот орешек, — все больше наливаясь гневом, уже почти кричал Инал, — вы не можете, найдутся такие, которые смогут, я и без голосования обойдусь.
Казгирей при этих словах резко повернулся к Иналу, Астемир негромко проговорил:
— Как же так «без голосования»? Как это можно? Ведь важно, чтобы это действительно было делом самого народа.
— Это и есть дело народа, — твердо сказал Инал. — Но, — продолжал он, отводя глаза в сторону, — у всякого дела могут быть враги, есть враги и у этого дела. Вот почему тот, кто борется за народное дело, должен бороться с его врагами. Вы кто: дети, каны, сохсты? Вы должны учить, или вас должны учить? Что с того, что не подняли рук, — надо дело поднимать, а не руки...
Но Астемир не сдавался. На доводы Инала он отвечал своими доводами:
— Эх, Инал! Ведь в том-то и загвоздка, что это такое дело, которое народ должен творить своими руками — иначе не приобретет оно должной прочности. Валлаги! Разве не так? Слышал я, как буддисты, принося жертву богу, рассекают грудь и своею рукою останавливают живое сердце — иначе, по их мнению, жертва не будет угодной богу. Разве у нас такой бог, у нас, у большевиков?
— Кто же буддист и кто жертва? — гневно спросил Инал.
— Суди сам.
— Пусть так. А ведомо ли тебе, большевик, — и скулы у Инала задвигались, как всегда, когда он приходил в ярость, — ведомо ли тебе, почему так поступают буддисты?
— Ну скажи, почему?
— А вот зачем: для того, чтобы кровь не успела уйти из жил. Это верно, что большевики не едят мяса такой жертвы и не хотят, чтобы ел народ, но большевики хотят сократить последнее дыхание жертвы, хотят поскорее покончить с ней, выбросить тушу, не оскверняя землю ее кровью.
В романе — «Восход луны» — Алим Кешоков рассказал о сложностях современного арабского мира, о столкновениях пережитков прошлого с прогрессивными силами. Это — роман политический. И одна из главных его тем — палестинская проблема. Агрессоры пытаются лишить палестинцев их национальных святынь, их истории и даже родных земель. Роман А. Кешокова «Восход луны» — взволнованное произведение о борьбе палестинского народа за свои человеческие права, за свою национальную независимость. Публицистический пафос романа вызывает у читателя чувства гнева и сострадания, гуманности и справедливости.
В романе отображен героический период в жизни родной автору Кабарды — лето — осень 1942 года, когда фашисты рвались к Кавказу.Тема произведения — мужество, стойкость, героизм народа, проявленные в тяжелые дни немецкого наступления.
АЛИМ КЕШОКОВВероятно, человек этот уже много лет не садился на коня, не держал в руке молнию клинка. И все-таки, когда думаешь об Алиме Кешокове, народном поэте Кабардино-Балкарии, образ всадника неотступно преследует тебя. И не потому только, что этот образ присутствует едва ли не в каждом произведении писателя, будь то поэма, коротенькое стихотворение, пьеса или большое прозаическое полотно. Это можно было бы отнести на счет сыновней дани горца традиционным мотивам. Но в творчестве Кешокова образ всадника надобно понимать и глубже и шире: это вечное, и притом стремительное, как бег скакуна, движение, без которого ни сам поэт, ни его герои, которым автор доверительно сообщает самые сокровенные думы свои, попросту немыслимы.До Октября, как известно, кабардинцы не имели своей письменности.
Разнообразие природных ландшафтов Ростовской области, богатства ее недр и вод, животного и растительного мира — тема этой книги. Рассказывая о донской природе, авторы знакомят читателя с проблемами ее охраны, мерами восстановления, с задачами, которые в связи с этим встают перед наукой, производством, каждым жителем области.Рассчитана на массового читателя, в том числе на старшеклассников, на всех, кому дорога природа родного края.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.