Вероятность равна нулю - [9]

– Взглянул. Было двадцать три часа семь минут, когда мне позвонили.

– Благодарю. А теперь надо вытащить из машины тело. Прежде чем отвезут в морг, хотелось бы его осмотреть.

«Плимут», перевернувшись по откосу несколько раз, снова оказался на колесах. Но почти все стекла были разбиты, крылья разодраны, дверцы раздавлены. Лишь ломом удалось вскрыть шоферскую дверцу. Наконец вытащили Маклоренса. Даже побитое и окровавленное, лицо его сохраняло холодноватую англосаксонскую красоту. Должно быть, смертоносный удар пришелся от руля в грудную клетку, в сердце.

Из правого кармана Ковачев достал паспорт. Между страничками пестрели банкноты. Он пересчитал их: в одном месте девять купюр по сто долларов, в другом – сто двадцать левов пятерками и десятками. С первой страницы в свете фонаря ему улыбался Дэвид Маклоренс. Слева под мышкой у него обнаружился в элегантной кобуре увесистый блестящий пистолет. Ковачев стал его разглядывать. То была неизвестная американская модель, вероятно тридцать восьмого калибра или побольше. Он сунул пистолет обратно в кобуру.

После внимательного осмотра трупа Ковачев распорядился доставить его в морг на вскрытие. А сам полез в «плимут», чтобы окинуть взглядом все изнутри, порыться в карманчиках дверок и в ящике на панели.

– А вот и еще один!

– Что вы нашли? – спросил его доктор Миладинов, склоняясь за его спиной. После находки пистолета его интерес к происходящему значительно возрос.

– Это, доктор, не по вашей части, – ответил Ковачев, вылезая из машины. В руке он держал второй пистолет, на этот раз с гораздо более длинным и тонким дулом и с глушителем на конце.

Тело положили на носилки. Предстояло тащить его наверх, но уже не между камней. Бай Драган взялся показать им окольный путь по тропинке.

– Откройте багажник и вообще осмотрите машину. Самым внимательным образом, – распорядился Ковачев. – Мы с капитаном Савовым отправляемся к шоссе, поможем, если понадобится, нести…

Когда мертвого положили в санитарную машину, Ковачев взял у Савова фонарь и принялся внимательно разглядывать что-то на шоссе. Что он мог найти?

Оперативник ему рассказал, что в 19.30 Маклоренс и Эдлайн Мелвилл поехали в сторону Балчика. Двигались не торопясь, как на прогулке, нигде не останавливались, ни с кем не встречались. В Балчике заняли столик на террасе ресторана. Неподалеку расположился наблюдатель, потягивая пиво и закусывая.

Через полчаса, когда Маклоренс (к великому ужасу наблюдателя, тоже шофера-любителя) сумел справиться с двумя стограммовыми стопками водки без всякой закуски, к ним за столик подсела еще одна пара: мужчина лет пятидесяти пяти – шестидесяти, низенький, с лысиной, обрамленной седыми кудряшками, и большим крючковатым носом, сопровождал даму лет тридцати – непомерно загримированную броскую брюнетку в цветастых розово-синих хлопчатобумажных брюках. Подсела эта парочка как старые знакомые, заказали себе ужин, и все сразу начали оживленно переговариваться.

Этот спокойный момент и избрал оперативник, чтобы позвонить из кабинета директора ресторана и попросить подкрепления ввиду прибытия неизвестной пары. Но он так и не успел ничего о ней выяснить, поскольку его сослуживцы вскоре появились в ресторане.

К половине одиннадцатого Эдлайн Мелвилл заплатила по счету. Однако лысый и обе дамы направились не к «плимуту», а к другой иностранной машине, брюнетка села за руль, и они укатили. А Маклоренс допил водку (возможно, они на него за что-то рассердились) и уехал через четверть часа. Характерно, что если те трое пили лишь белое вино, то Дэвид успел влить в себя еще два стакана водки, что не помешало ему завести свою машину. Правда, сказалось опьянение: без всякой нужды он начал форсировать двигатель, будто любовался его мощностью, зажигать и гасить дальний свет, пока наконец не рванул с места на полной скорости.

Как и положено при транспортном происшествии, капитан Савов начал измерять на шоссе тормозной путь «плимута». Нет, не беззаботным ангелом вознесся Маклоренс на небеса. Надо отдать ему должное: хотя и сильно пьяный, он сделал все возможное, чтобы спастись.

Освещая фонарем дорогу и помогая Савову в замерах, Ковачев никак не мог отвязаться от навязчивого вопроса: катастрофа ли это пьяного водителя или нечто другое? Вроде бы все говорило в пользу обычного варианта – и водка, и ненужная перегазовка, и бешеная скорость даже на поворотах, у одного из которых он и нашел свою смерть. Но приходили на ум и другие доводы. Почему Мелвилл пересела в другую машину, оставив его одного? Почему катастрофа случилась в самом опасном месте на всем отрезке пути между Варной и Балчиком – на самом крутом повороте, у самой глубокой пропасти? Вторая случайность? Да, именно в этом месте его бешеная гонка, вероятней всего, могла закончиться смертью. Но почему именно здесь он потерял вдруг управление?

Когда они дошли до начала тормозного пути, Савов принялся записывать измерения в блокнот, а Ковачев продолжал освещать самым внимательным образом буквально каждую пядь предполагаемого последнего пути «плимута». В одном месте он остановился и долго вглядывался в световой круг.