Вероятность равна нулю - [4]

– А этот… Маклоренс, – спросил Ковачев, – он что из себя представляет?

– Ему тридцать пять лет. Крупный, атлетически сложенный господин с немного флегматичным, я бы даже сказал, туповатым видом, – впервые отозвался Консулов (он проследил Маклоренса до самой гостиницы и имел возможность разглядеть его вблизи).

– Да это же явно Маман! – с энтузиазмом воскликнул Дейнов.

– Ну как же! Собственной персоной, – усмехнулся Консулов. – Стало быть, Маман? Вы, значит, тешите себя такими догадками? А я все же задался бы вопросом, с чего это он на своем австралийском рыдване прикатил к нам. То ли пляжей у них нет, то ли соблазнился обслугой «Балкантуриста»? И почему притащился именно из Австралии, а?..

– Хочу ознакомить всех с текстом ночной радиограммы, – счел нужным вмешаться Ковачев. – Она тоже на английском. Шифр идентичен, по этой части наши коллеги не встретили затруднений. Итак:

«ДОН БОНИФАЦИО СТАРЫЙ НИКТО И KOKO С ЖЕЛЕЗНЫМ ВОЛКОМ УЖЕ В ОТЕЛЯХ У НАС ЖДУ ПАРОЛЯ МАМАН».

– Значит, еще четыре персоны пожаловали, а пароля ждут уже шестеро. Приличная компания! Что же их сюда привело?

Размышления Дейнова были прерваны возгласом Ковачева:

– Погоди-погоди! Откуда их вдруг шестеро набралось?

– Ну… эти… Маклоренс и его возлюбленная, что из Австралии, – двое, старый Бонифацио – трое, Никто, Коко и Железный Волк… Шестеро!

– Значит, и Никто зачисляется в компашку? – спросил Консулов.

– И Никто, и Железный Волк, и Коко – все это псевдонимы…

– Достаточно, Дейнов, я понял. А вы, Консулов, что скажете?

– Похоже на розыгрыш, товарищ полковник. Особенно если иметь в виду этот элементарнейший шифр. Текст уж больно несерьезный. А дон Бонифацио сильно смахивает на дона Базилио.

– А на что смахивает «жду пароля»?

– Тоже с гнильцой товар. Слишком ясно и категорично.

– Да, но все же зашифровано, – возразил Ковачев.

– Зашифровано, но так, чтоб мы сразу все поняли. И этот легко опознанный автомобиль с передатчиком, и сам радист – все это или какой-то идиотизм, полная глупость, розыгрыш, или… серьезнейшее дело…

– Продолжайте, Консулов.

– Дон Бонифацио старый – это, несомненно, адрес. Бонифацио-старший – отец Бонифацио-младшего. Такое на Западе практикуется. Для меня по-настоящему загадочны Коко и Никто. Железный Волк вызывает ассоциации с техникой. Может быть, речь идет о какой-либо аппаратуре, уже установленной Коко в нескольких номерах гостиничного комплекса.

– Я вас серьезно спрашиваю, – сказал Ковачев.

– Я вполне серьезен… Если допустить, разумеется, что текст – не розыгрыш. Железный Волк может означать подводную лодку; тогда «Никто» – название операции, а Коко – дата ее окончания. «В отелях у нас» – это соседние державы, а Пароль – некая красотка, которая вот-вот прибудет. И так далее, если есть желание пофантазировать.

II. ЧЕРНЫЙ ЧЕМОДАН

В тот же день, перед обедом

После раскрытия радиста и дешифровки радиограммы снова наступило полное затишье, и никто не мог предсказать, когда оно нарушится. Гораздо важнее было поразмышлять: действительное или кажущееся это спокойствие? Поэтому, едва закончилось утреннее совещание и коллеги его направились решать свои задачи, Ковачев отправился в дом отдыха министерства. Даже пошел на пляж. Но не прошло и часа, как там появилась угловатая фигура Консулова. Он был в плавках, с сумкой в руке. То и дело оборачиваясь, вглядываясь в полуголые тела, Консулов наверняка искал его, Ковачева. Не случилось ли чего?

– Здравствуйте! Ко мне или в объятия Нептуна? Ковачев уже распознал своеобразную манеру высказываний Консулова и решил ему подыгрывать.

– Какой там Нептун! Квод лицет Йови, нон лицет бови. – Он явно полагал, что Ковачев не силен в латыни, поэтому сразу перевел поговорку: – Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Бреду в жалкой роли почтальона. Хочу порадовать вас открыточкой.

– Интересно.

Консулов достал из сумки цветную открытку с видом Золотых песков. На обратной стороне значилось:

«Варна, Сиреневая улица, дом № 5. Петру Петкову, Дорогой Пешо, я на несколько дней приехал на Золотые пески. Гостиница „Метрополь“. Давай-ка повидаемся в пятницу, 19 июля, в десять тридцать. Твой друг Гошо».

– И что же? Чем замечательна эта открытка?

– Тем, что ее только что опустил в почтовый ящик гостиницы «Метрополь» Дэвид Маклоренс. Наблюдатель засек и с помощью администрации гостиницы заполучил открыточку.

– Гм! Интересно, – повторил Ковачев. – А не мог ли наблюдатель ошибиться?

– Нет. Во-первых, он видел, кто и как опускал открытку, во-вторых, в ящике она оказалась единственной.

– Возможно ли, что этот Маклоренс – болгарин? В Австралию много отбросов уплыло в свое время.

– Даже если и болгарин, то, скорее всего, второго издания: допустим, сын какого-нибудь нашего эмигранта. К тому же от англосаксонской мамаши, судя по комплекции.

– У вас было больше времени для размышлений. Что вы думаете об этой открытке? – спросил по пути к дому отдыха Ковачев.

– Адресат, разумеется, никакой не друг Маклоренсу. Сообщается место и время встречи агенту, каковым не обязательно должен быть Петр Петков. Во-первых, Маклоренс обитает не в «Метрополе», а в «Интернационале». Во-вторых, если они друзья, то Маклоренс может посетить дом друга. В-третьих, и это самое важное, пятница приходится не на девятнадцатое, а на восемнадцатое июля.