Вероятность невероятных совпадений - [21]

— Гарри…

— Вы хотели поговорить, господин директор? Что ж, поговорим. Наверное, и в самом деле, мне не стоит уходить, унося все в себе. Нужно… как вы любите говорить, облегчить душу, — голос Гарри стал тихим, вкрадчивым, но в повисшей звенящей тишине казался оглушительным.

Снейп поймал себя на мысли, что такого Поттера он еще никогда не видел. Именно повзрослевшего, вобравшего в себя определенную мудрость, а еще циничного и жесткого. Гарри сейчас походил на хищника, который перестал притворяться пушистым котенком и впервые показал когти. Без лишних эмоций, в которых можно было бы заподозрить истерику, он продолжил свою речь:

— Вы долго успешно манипулировали мной. Не мной одним, конечно, но сейчас я говорю за себя. Вооружившись пророчеством, вы делали из меня оружие одной битвы, подхлестывая мое желание отомстить за родителей чувством долга. Потом в ход пошла смерть Сириуса. Хотя вы сильно испугались тогда, когда Воландеморт почти вселился в меня и стал убеждать, что я такой же, как он.

— Ты никогда не был похож на Тома, мой мальчик, — хрипло заметил Альбус

— Ошибаетесь, был. У нас очень похожие судьбы и один учитель, господин директор. С той лишь разницей, что, преследуемый чувством вины за то, что Воландеморт стал таким, вы старались это исправить с моей помощью. При этом допустили те же ошибки. Что вам стоило подобрать нам любящие семьи? Или хотя бы попытаться увидеть истинных нас? То, что удержало меня от края — это мои друзья и сам Воландеморт, как ни странно. Но я стал убийцей, и ничем не лучше его.

— Ты ошибаешься, Гарри, — попытался успокоить Дамблдор, но его голос звучал неубедительно.

— К сожалению, нет. То, что у меня нет тяги к мировому господству, вовсе не значит, что я не мог бы это сделать. Знаете, что я сделал тогда, направляя на Воландеморта аваду?

— Подумал о своих родителях?

— Нет, — Гарри со странной усмешкой покачал головой. — Может, и стоило, но, наверное, для этого я слишком мало их знал. Я попросил у Тома прощения за то, что должен сделать, и он простил меня.

Дамблдор шумно выдохнул, Снейп же, наоборот, казалось, даже не дышал. Он никогда не думал о последней битве в таком разрезе, и о Гарри, как возможном воплощении Темного Лорда. А ведь мальчишка прав, трижды прав. Сколько раз темная сторона могла взять над ним верх? Лишь на его памяти раза три, не меньше. И каждый раз помогало лишь чудо или совпадение, но никак не их усилия. Хотя они, как преподаватели, наставники, должны были первыми принять меры! На миг внутри зельевара все похолодело от осознания подобных перспектив, и что они фактически ходили по краю, и в то же время появилась определенная гордость за силу воли Поттера. Уважение. Но как Дамблдор мог закрывать глаза на это? Северус в жизни бы не поверил, что старый интриган упустил из виду такую возможность. А Гарри продолжил, словно отвечая на его невысказанный вопрос:

— Но это лирика. Вы ведь, господин директор, подозревали такой исход, но предпочитали не замечать.

— Гарри, я всегда готов был выслушать тебя!

— Выслушать, но не услышать и не принять… мер. Зачем? Вы ведь изначально знали, чем должна закончиться наша с Воландемортом битва. Наверное, только вы и знали.

— О чем, Гарри? — все тот же располагающий тон, но глаза очень внимательные, даже чересчур.

— О том, что я последний кресстраж Воландеморта, и должен был погибнуть вслед за ним. Мне не суждено было пережить его смерть.

Последняя фраза маятником билась в ушах, когда Северус посмотрел на директора, словно ища в нем подтверждения. Неужели он знал? За все время существования Ордена Феникса говорили и готовились только к победе и смерти Воландеморта, но уж никак не к гибели золотого мальчика.

А Поттер продолжал речь все тем же ровным тоном:

— Но я выжил. Выжил вопреки всему, хоть и пережил непродолжительную клиническую смерть. Как мне сказало одно могущественное существо, именно из-за моей болезни не сработал «спусковой крючок» кресстража. Те опухоли мозга, которые сейчас убивают меня, тогда не позволили сделать это магии, нейтрализовали ее действие. Я выжил, и оказалось, что вы, господин директор, не знаете, что с этим делать.

Я не хочу рассказывать, как мне было тяжело, словно я сразу стал везде чужим. Ведь было столько важных дел. А потом… Потом все ждали от меня лишь соответствия. То, что я буду соответствовать тому образу героя, который все нарисовали, что я создам образцовую семью и буду образцово счастлив. И не важно, какой я на самом деле, что я нелюдим, что я гей, и что я болен. Вы снова жаждете пересадить меня в свою собственную сказку. Но нет. На этот раз — нет.

Гарри закончил свою отповедь и устало откинулся на спинку кресла, словно речь отняла у него его немногочисленные силы. Его лицо стало пустым, похожим на холодную маску.

— Гарри, — голос Дамблдора стал осторожным, очень осторожным. — Ты все превратно понял.

— Не нужно пытаться убедить меня, что все на само деле не так, как я думаю, а совсем наоборот. Не выйдет. Я давно не ребенок, и этот номер не пройдет. Вы и так всласть поиграли моей жизнью.

Снова повисла звенящая тишина, напряженная как струна. Ее разорвал резкий звук отодвинувшегося кресла. Дамблдора вместе с ним буквально отшвырнуло в сторону, едва не впечатав в стену. Снейп вскочил, не поняв, что происходит, и уже достал было палочку, когда Поттер холодно проговорил: