Вероятно, Алекс - [64]

Шрифт
Интервал

Прижав подбородок к грудине и держа открытой рубашку, Портер осматривает повреждения, и по его стону можно наверняка сказать, что эта картина даже ему внушает некоторый страх. Меня же она и вовсе поражает. Я буквально ошеломлена, что он получил такие увечья, но даже ничего не сказал. К тому же меня расстраивает тот факт, что совладать с этим ему помогла единственно ярость, замешанная на тестостероне. То неистовство, свидетелем которого я стала, внушает мне тревогу. Кроме того, я страшно злюсь, что у него есть такие друзья, как Дэйви, и до сих пор бешусь сверх всякой меры, что тот у украл у меня скутер.

Но при этом… надо четко понимать, что сделал ради меня Портер. И вот он сидит передо мной – весь побитый и почти даже покалеченный. Неужели он в самом деле боится, что я, дав ему свой номер, теперь пожалею об этом и больше никогда не пойду с ним на свидание?

Это уже слишком. Я постепенно разваливаюсь на мелкие кусочки.

– Эй, эй, – встревоженно говорит он, быстро выпрямляется и тихо стонет.

Но от этого я плачу еще громче. Портер застегивает до половины рубашку, чтобы хотя бы частично скрыть печальное зрелище от моего взора.

– Не переживай. Мне приходилось раньше ломать кости. Обещаю, что сегодня у меня ничего такого нет. Обычные ссадины, не более того.

– Какой ужас, – говорю я, глотая слезы. – Как же мне досадно, что тебе пришлось это сделать.

– Так ему и надо. Ты понятия не имеешь, сколько гадостей он мне сделал. Сегодняшняя лишь стала последней каплей. Ну-ну, хватит реветь, перестань.

Его руки гладят меня по плечам.

Я успокаиваюсь, шмыгаю носом и вытираю слезы.

– Ну вот. – Портер прикасается большим пальцем к моей щеке, убирая оставшуюся слезинку, потом проводит по брови, убирает с виска непокорную прядку волос и продолжает глухим, напряженным голосом: – А знаешь что? Если бы было надо, я опять без колебаний сделал бы то же самое! Ты не заслужила, чтобы с тобой так поступать. Я за тебя отомщу.

У меня перехватывает дыхание, он меня покорил. Не успев толком осознать, что я делаю, наклоняюсь и целую его. Не из вежливости.

И не из благодарности.

Но он даже не думает мне отвечать тем же. О нет. Первый раз в жизни я проявила инициативу, и вот тебе результат. Приехали. Я уклонистка! Инициатива точно не в моем стиле. Но это совершенно не мешает мне прижиматься к нему губами. Я отчаиваюсь – признаюсь в этом без всякого стыда, – но все же проявляю настойчивость, поэтому если он сию же минуту не ответит мне взаимностью…

Но Портер меня целует. Боже мой, целует! У него в голове будто щелкнул выключатель! Я так счастлива, на меня нисходит такое облегчение, что на глаза опять наворачиваются слезы. Но в этот момент он открывает шире рот, и выключатель щелкает уже в моей голове (клац!). Потом он просовывает меж моих зубов язык, сплетает его с моим, и тумблер включается во всем моем теле (клац! клац!). Матерь Божья, как же мне хорошо. Мы целуемся, и это просто поразительно, он гладит меня по спине, я вся трепещу. БОЖЕ ПРАВЕДНЫЙ, КАК ЖЕ ОН В ЭТОМ ДЕЛЕ ХОРОШ.

По моему телу прокатывается яростная волна дрожи, я будто немного схожу с ума. В голове вдруг проносятся когда-то сказанные им слова о восемнадцатилетии и сексуальной свободе, и я даже не сомневаюсь, что он уже пользовался своими правами с другими девушками. Кто бы что ни говорил, в этом нет ничего такого, и я его не осуждаю. Просто у меня… одним словом, этот вульгарный поцелуй еще раз подчеркивает пропасть между нами в плане приобретенного жизненного опыта. Это меня беспокоит. И будоражит. А потом опять беспокоит.

(И одновременно будоражит.)

Боже праведный: убереги меня от меня самой.

Но вот Портер от меня отстраняется, вероятно почувствовав охватившее меня смятение. Так оно и есть, потому как он тут же обращается ко мне:

– Бейли?

– Что? – отвечаю я, но с сумасшествием уже покончено. Теперь, видя перед собой его лицо, я не могу удержаться от улыбки – его глаза превратились в две узкие щелочки, он явно пребывает в состоянии ошеломления и замешательства. Что до меня, то я чувствую себя так, будто все мое тело превратилось в волчок, который вращается с такой скоростью, что даже не позволяет узреть что-либо за пределами фургона. Я не вижу перед собой ничего, кроме прекрасного, получившего боевые ранения Портера, и чувствую лишь это кружение, этот гулкий вихрь, желая, чтобы так продолжалось вечно.

В следующее мгновение Портер тоже улыбается, и мы с ним становимся похожи на двух свихнувшихся лунатиков.

– Послушай, – произносит он грудным, хриплым голосом, – я сошел с ума или это действительно был лучший в моей жизни поцелуй?

Его улыбка становится на пару акров шире и на несколько миль глубже.

Ответ на свой вопрос он знает и сам.

– Самое удивительное в том, – парирую я, – что у тебя так хорошо тоже вряд ли когда получалось.

Он поднимает брови, потом смеется и закрывает глаза:

– Ладно, ты выиграла. Может, повторим? Вдруг это была лишь счастливая случайность? Надо бы проверить.

Что мы и делаем. Ни о каких случайностях речь не идет. Я чувствую, что вот-вот растаю и стеку с сиденья. Прямо смешно. Вот как случается беременность в подростковом возрасте. Наконец я слегка его отталкиваю, и мы оба пытаемся отдышаться.


Еще от автора Джен Беннет
Звезды в твоих глазах

Когда-то Зори и Леннон были лучшими друзьями. Когда-то… Но не сейчас. Теперь они не выносят друг друга, старательно избегают встреч, и поначалу в этом нет ничего сложного. Но один неудачный поход, и «заклятые друзья» остаются вдвоем. Одни под необъятным звездным небом, окруженные пустынным пейзажем, они должны разобраться в себе и понять, что же происходит между ними.


Лунный свет

Диагноз Берди Линдберг – книжный червь. И кажется, что это не лечится. Девушка страдает от своего чрезмерного воображения, которое не позволяет ей жить в реальном мире. Жизнь для Берди – это детективная история, где она является сыщиком, а все остальные – подозреваемыми. Но однажды в этот сюжет вторгается новый персонаж… И на этот раз она должна будет распутать самое сложное дело в своей жизни – разобраться в собственных чувствах.


Яростные тени

Ревущие двадцатые в туманном Сан-Франциско. Сухой закон, запреты ослаблены, а в городе появляется черная магия…Археолог Лоу Магнуссон заполучил желанную добычу: амулет джед, бесценный египетский артефакт, который можно продать за баснословную сумму одному из богачей Сан-Франциско. Однако когда красавчик швед встречается с чопорной дочерью своего заказчика, легкие деньги превращаются в чрезвычайно сложную проблему…Куратор Хэдли Бэкол, которую в силу проклятья сопровождают смертельно опасные духи, обязана сохранять спокойствие, чтобы сдерживать их и не позволять атаковать и крушить все вокруг.


Неприкаянные души

На дворе бурные двадцатые, и Сан-Франциско – известный центр бутлегерства, неприкрытого желания и черной магии. Туманная прибрежная зона очень привлекательна, особенно если вы специализируетесь на духах… Аида Палмер выступает в шоу в роли медиума на сцене известного «тихого» (там, где во время «сухого закона» тайно продавали спиртное) бара Гри-гри в Чайнатауне. Однако она на самом деле способна призвать и изгнать души умерших. Уинтер Магнуссон – влиятельный бутлегер, предпочитающий оружие призракам. К несчастью, он не так давно стал жертвой злого проклятья, которое сделало его магнитом для неприкаянных духов.


Рекомендуем почитать
Подарочек святому Большому Нику

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мнемотехника

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Волшебная лампа Хэла Ирвина

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сведения о состоянии печати в каменном веке

Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.


Продаются щенки

Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.


Модель человека

Она - молода, красива, уверена в себе.Она - девушка миллениума PLAYBOY.На нее устремлены сотни восхищенных мужских взглядов.Ее окружают толпы поклонников Но нет счастья, и нет того единственного, который за яркой внешностью смог бы разглядеть хрупкую, ранимую душу обыкновенной девушки, мечтающей о тихом, семейном счастье???Через эмоции и переживания, совершая ошибки и жестоко расплачиваясь за них, Вера ищет настоящую любовь.Но настоящая любовь - как проходящий поезд, на который нужно успеть во что бы то ни стало.