Вернуться в сказку - [216]
— Мердоф совсем не умеет играть в шахматы! — заявляет граф, словно скучая расставляя фигурки на шахматной доске. — Мне скучно — я всё время выигрываю! Может быть, вы сыграете со мной?
Мердоф, услышав слова своего начальника, подскакивает на месте, оборачивается и машет рукой Марии. Та машет ему в ответ и улыбается. Всё-таки, ей было весело с этими двумя. Пожалуй, даже куда веселее, нежели на Земле. Во всяком случае, перед ними тоже можно было быть откровенной, что девушке, бесспорно, нравилось. А ещё они оба умели шутить и понимали шутки. В их компании было спокойно…
Личная библиотека графа (по правде говоря, в, так называемой, личной библиотеке этого человека, могло поместиться три или четыре библиотеки городка, в котором раньше жила Мария), если быть честным, была комнатой, после взгляда на которую, говорить о скромности Хоффмана девушке несколько расхотелось. Она размещалась на двух этажах, втором и третьим, и включала в себя огромную коллекцию книг. Наверное, этого и следовало ожидать от человека с таким достатком, но… Мария почему-то несколько иначе представляла себе его дом. А, вообще, если быть честным, то она и вовсе не могла представить, как должно выглядеть место, где он живёт.
— Ну уж нет, граф! — смеётся она. — Я играю в шахматы ещё хуже Мердофа! На той недели я проиграла ему три из пяти партий!
Айстеч тоже смеётся, а граф резко опускается на диван. Несколько секунд он сидит неподвижно, с каменным лицом, а потом сам заливается смехом. Кажется, он готов отбросить шахматы в сторону, схватить папку с какими-нибудь важными документами, побежать по своим делам, но… Он вынужден торчать дома, хотя уже почти здоров и мог бы заниматься тем, чем привык и чем любил заниматься.
Мария осторожно опирается на перила, словно пытаясь понять, выдержат ли они её, если она навалится на них всем своим весом. Спускаться вниз ей почти… лень. Девушка никогда не думала, что ей будет не пройти десять-двенадцать ступенек, чтобы сесть рядом с Мердофом и графом Георгом. Подумать только — какие-то жалкие десять ступенек, учитывая то, сколько ей пришлось пройти пешком до того момента, как Джона ранили, и они попали в тот странный монастырь… Или то, сколько она тащила Джона на себе, когда им пришлось оттуда бежать…
О боже! Об этих ужасных днях ей даже вспоминать не хотелось! Да это и монастырём-то особенно называть не хотелось, секта какая-то. И сёстры эти, так называемые, они же даже не говорили, это было слишком странно и, нужно сказать, весьма пугающе. Интересно, а все те сказки, которые рассказывал Джон про этот монастырь, действительно, имеют под собой, так сказать, почву? Или это просто страшилки?
— Какие игры существуют на Земле? — спрашивает вдруг Хоффман. — Мне надоело тут валяться! Нужно хоть как-то поразвлечься!
В данном состоянии он больше похож на капризного ребёнка, нежели на себя, во всяком случае, на того «себя», каким его привыкла видеть Мария. Быть может, его так изменил тот припадок, который с ним случился в его старом доме. Это, действительно, был его старый дом, девушка поинтересовалась у многих его слуг, а так же у жителей того городка. Какая-то старуха ещё сказала, что в том доме были заперты двое детей, мальчик и девочка, что дети жили там, и что девочка постоянно плакала… Как её звали эта старуха не помнила. А когда Мердоф помог графу прийти в дом, где они находились сейчас, и Хоффман заснул ненадолго, он в бреду шептал имя «Мари», сначала Мария даже думала, что он зовёт её, и сильно удивилась этому, но потом поняла, что это не так.
Мари… Наверное, так звали ту девочку, его сестру. Он грустил о ней, тяжело переживал её гибель. Это его горе было укором для Марии, которая слишком быстро позабыла про Розу; быть может, сказывалась перемена обстановки или то, что она мало любила свою младшую сестру. Хоффман любил ту девочку, любил куда больше, чем принцесса любила Розу, наверное, можно было даже позавидовать его сестре.
— Ну… Шахматы и шашки, как я понимаю, у вас есть, — бормочет девушка. — Не знаю, есть одна глупая игра, не знаю, как вы там наши игры называете — магловские, мидгардские или прочее, в общем, игроки друг друга спрашивают: «Правда или вызов», выбирают, собственно, правду или вызов, а тот, кто спросил, должен придумать вопрос или какое-нибудь пустяковое действие, вроде «зайди в ванную комнату и крикни что-нибудь перед зеркалом». И никто, как всегда, не понял, что я объяснила, да? Вроде я так с друзьями играла, если ничего не путаю.
Граф усмехается, по его довольному виду можно понять, что идея ему понравилась, даже очень. Бывшая принцесса рада этому, в конце концов, играть в эту игру с Алом было весело, хоть он порой и жульничал, пытаясь скрыться в ванной или на кухне, если вызов, брошенный ему Марией его не слишком устраивал. Наверное, у этой игры были ещё какие-то правила, бывшая принцесса их в любом случае не знала, с Альфонсом она играла именно так, и она не могла даже предположить, что что-то может быть по-другому. Да и зачем это было нужно?
Мердоф, кажется, тоже заинтересовался. Видимо, и ему было, в общем-то, скучно проигрывать партию за партией в шахматы. Куда интереснее было бы заняться чем-нибудь другим, и игра, предложенная принцессой, как раз попадала под категорию «другое».
Птица Сирин поёт в день летнего Солнцестояния – беду несёт или путь к собственному сердцу указывает? Дивья, дочь Мары, просыпается в мире живых, чтобы стать проводницей в тёмный мир для сестёр и брата. Только ли пропавшую со свадьбы невесту предстоит им найти или есть нечто большее, что тянет заглянуть в самую гущу леса мира Нави? Крутится веретено, рукодельницы Доля и Недоля плетут кружева судеб, изящные и неповторимые, а случись на кружеве изъян – вот и загадка для ищущих, как распутать?
Что бы вы сделали, если бы обнаружили злого карлика в своей ванне? В случае Роберта Даркли вы кричите, как девчонка… а затем вас отправляют в путешествие в совершенно другой мир, живущий по ту сторону нашей собственной реальности; мир, где сказки реальны, но не так, как мы привыкли их ожидать. Вышеупомянутый карлик, Румпельштильцхен, сбежал из башни-тюрьмы Тисида, полный решимости завершить зловещий заговор, который он начал так много лет назад. Роберт Дарк, не подозревающий, что он сын Безумного Шляпника, должен сотрудничать с таинственным «Агентством», чтобы преследовать Румпельштильцхена по всему нашему миру и миру Этого мира и раскрыть коварную тайну, которая угрожает погрузить обе реальности в вечный хаос. Дизайн и изображение на обложке предложены англоязычным издательством.
Четвертая, заключительная часть цикла про пионеров-попаданцев. Маахисы и их соседи созданы совместно с Викарти Анатрой.
Алькорта, дочь короля Амбинии, не может сама выбрать себе жениха: по древней традиции рука принцессы, а с нею и трон достанутся победителю Турнира Великого Подвига. Рыжий парень Тристан в компании менестреля-самоучки, говорящего коня и сообразительной помощницы трубочиста отправляется в путь, чтобы сразиться с драконом и доставить ко двору магический Талисман. Между тем коварная княгиня Харибда уже готовит победу своему сыну, а урлы, старые враги Амбинии, замыслили страшную месть.
После трагической гибели всей королевской семьи последний оставшийся в живых, обращённый в вампира, принц Аргус делает заботу о народе своей страны единственным смыслом своего существования. Но судьба приготовила ему нежданный подарок. Он встретил любовь… Это история не о принцах и принцессах, не о вампирах и рыцарях, а о любви и достоинстве, о красоте и неведомых путях судьбы.
Селесте Мортон очень хочется повзрослеть. Как и все девочки, она родилась со множеством родинок, веснушек и родимых пятен, способных определить будущее: ее и близких ей людей, – а с наступлением зрелости появятся новые предсказания и укрепят пророчество. Но вместе с ожиданием приходит и страх – в период «превращения» девочки становятся неотразимы для мужчин. Брат Селесты, Майлс – талантливый чтец будущего, что несвойственно мужчинам, – собирается тренироваться на сестре, чтобы прочитать свою судьбу. Когда Селеста меняется, раскрывается секрет, способный разрушить Майлса, разрушить семью, разрушить все… На что они пойдут, чтобы создать по-настоящему свое будущее?«Созвездия тел» – это смелое, тревожное и трогательное произведение о судьбе женщин в мире, так сильно похожем на наш, но в романе Лоры Мэйлин Уолтер каждая девочка обладает уникальными чертами: по узорам их родимых пятен можно читать будущее.