Вернуться, чтобы уйти - [75]

Однажды он встретил свою любовь в сильно расстроенных чувствах. И когда замучил ее своими вопросами, девочка довольно зло сказала, что этот Гак уже достал — проходу не дает, все время лапает, даже на глазах у других, а ей он на самом деле противен, но как от него отвязаться…

Уже по тем выражениям, в которых Катя описывала происходящее между ней и этим самым Гаком, можно было понять, сколь разные они люди и сколь отличаются друг от друга миры и представления, в которых они обитают. Но он был одурманен полудетской влюбленностью и сразу ринулся во двор, где обычно толклись, покуривая, старшеклассники. Гак был там…

Максим подошел к нему и, не слишком соображая, что делает и зачем, сказал, задыхаясь, что-то вроде «Если ты, еще раз…»

Гак с изумлением уставился на него. Они никогда не общались и не сталкивались. Но что-то он про Максима знал. Потом уже тот понял, что это его страстная любовь рассказывала Гаку о нем и выглядел он в этих рассказах надоедливым дурачком, папа которого большой человек в органах, и потому она не может его послать подальше… Кстати, этот факт, который ей весьма льстил, на Гака, что делает ему честь, никак не подействовал.

Гак, осмотрев Максима с ног до головы, как-то грязно и обидно осклабился, поднял руку и потянулся к его лицу. Медленно и страшно. Его грязная, огромная пятерня неотвратимо тянулась к глазам… Ни о чем уже не думая, Максим нырнул под нее и бросился на Гака. Кое-что к тому времени он уже умел, потому что ходил на платные занятия по айкидо, но Гак был слишком здоров и тяжел для него…

Досталось обоим. Оба оказались на земле, и Гак, как молотом, долбил своим кулачищем по голове Максима. Тот отбивался, а в какой-то момент поймал руку Гака и завернул из последних сил так, что он взвыл от боли и на секунду отпустил его.

Максим с трудом встал на четвереньки, потому что подняться на ноги уже не мог, в глазах плавали черные круги. Но и Гак тоже не мог подняться. Они стояли друг против друга на четвереньках, то ли как два барана, то ли как два козла, ничего не соображая.

Но тут набежали учителя…

И все-таки ему, конечно, досталось больше, и «скорая» отвезла его в больницу — как выяснилось, с сотрясением мозга и закрытым переломом предплечья.

Отец с матерью примчались, когда ему уже наложили гипс. Максим видел их, как в тумане, потому что ему сделали обезболивающий укол и он пребывал в состоянии парения и умиления…

Когда вернулась способность соображать, Максим, разумеется, тут же стал рисовать себе обольстительные картины встречи с любимой девушкой, конечно же, потрясенной его героизмом.

А еще он представлял себе, как отец скажет что-то вроде того, что накажет этого ублюдка так, что мало не покажется. А он благородно скажет: не надо, отец, это была честная драка… Так как в больнице ему пришлось провести несколько дней, Максим представлял себе эту картину в самых разных мизансценах, включая видение Гака, который в ужасе просит спасти его от тюрьмы, и Катю, которая стоит рядом и говорит: «Да плюнь ты на него! Пойдем лучше!» И они с ней уходят прямиком в какие-то эмпиреи…

Но отец ничего такого, когда приезжал в больницу, не предложил. Разговор же с ним состоялся только тогда, когда мальчика выписали домой.

— Ну, и чего ты добился? — жестко спросил отец.

И Максим, привыкший за время болезни к всеобщему чрезмерному сочувствию, растерялся.

— Ты что, не видел, что он два раза тяжелее тебя? Если бы он попал в тебя пару раз по-настоящему, изо всей силы, ты мог просто умереть, ты понимаешь это? Или ослепнуть, как мне сказал врач. Ты это понимаешь? Ты прежде, чем лезть в драку, подумай — у тебя шансы-то есть? Ты же не самоубийца. Ну, тебе своей жизни не жалко, ты о матери подумай, обо мне. Запомни — лучше в драки вообще не вступать. Это занятие для дураков, поэтому они их так любят. Умный и сильный сделает все, чтобы драки не было. Вас что, этому в айкидо не учили?

Максим ничего не ответил. Но обидно было сильно. Потом нашел, что спросить:

— А если оскорблять будут, унижать?

— Запомни: дурак тебя оскорбить не может. Никогда. Оскорбления дурака — это дерьмо на асфальте. Ты же не лезешь в него руками? Ты просто обходишь его стороной. И потом, кто тебя оскорбил? Этот здоровенный придурок? Да он про тебя знать не знал!

— Он мою девушку оскорбил! — краснея, пробурчал Максим. Этой темы они с отцом еще никогда не касались.

— Ах, вот оно что! Ну, давай разбираться. Во-первых, почему ты решил, что эта девушка твоя? Я был в школе…

— Зачем? — в отчаянии спросил он. Мысль, что отец был в школе, своим обычным насмешливым взглядом изучал ее!..

— Меня попросил приехать ваш директор. Сам я, кстати, не собирался. Я видел эту Катю. Она не твоя девушка. Она вообще не из тех, за кого стоит драться. Совсем не тот случай. А вот с твоим соперником она как раз пара. Они стоят друг друга. А тебе между ними делать нечего — ты там лишний. Вы с ней разные люди, и никогда ничего серьезного между вами не будет. И не было.

Ужас был в том, что отец был прав, и он высказывал мысли, которые и ему самому иной раз приходили в голову, однако Максим боялся в них всерьез углубиться. И все-таки было страшно обидно. Твои самые тайные мысли, в которых даже боишься себе признаться, выкладывают на всеобщее осмеяние!