Вернуть Эву - [7]
— Скоро приедут, — услышал я хриплый голос рядом с собой.
Поднял голову. Голос принадлежал подростку лет двенадцати, черноволосому и темноглазому. Он согнул в круг короткий ивовый прут и сейчас оплетал его жесткими на вид, серыми нитями.
— Кто приедет? Сёстры?
— Сёстры — эвон они, — пацанёнок кивнул в сторону молящихся монахинь, и его пальцы ни на секунду не замедлились, — а приедут шахтёры. Надо будет просто идти за их вагонеткой, и тогда не заблудишься.
Он говорил монотонно, без интонаций, продолжая свою работу.
— А ты что, один здесь? Родители где?
Пацанёнок пожал плечами и ничего не ответил. Пальцы его двигались словно сами по себе, мыслями, казалось, он был далеко. Ещё одна тень, поглощаемая обречённостью.
Обречённость похожа на неньютоновскую жидкость. Пока барахтаешься, что-то делаешь, она сохраняет плотность и позволяет поверить в иллюзию, что ты можешь проложить дорогу через эту топь. Но стоит только затихнуть, как мигом проваливаешься в вязкую тоску.
Не знаю, почему мне хотелось продолжать разговор. Может, потому, что с момента, как Эва пропала, поговорить с кем-то нормально у меня не получалось. Простой разговор ни о чём был мне сейчас необходим, чтобы сказать самому себе: «Ты, конечно, латентный психопат, но ещё не безумец».
Рискуя показаться навязчивым, я всё же ткнул пальцем в его поделку:
— Ловца плетёшь?
— Его самого. Да толку-то уже… Перьев тут не найти.
Он вздохнул и потёр глаз. Вроде как слезу смахнул, но глаза были сухие. Потом посмотрел на меня и протянул безделушку:
— Закончите? Видите, тут ещё бусину надо…
На автомате я потянулся за бумажником и, не глядя, вытащил несколько мелких купюр. Действительно ли пацанёнок продавал свой сувенир, или я следовал правилу «любой труд должен быть оплачен» — не знаю. Вспомнилось почему-то, как отец, особенно в последних классах, взял за правило штрафовать за плохие оценки, но так же щедро вознаграждал за отличные.
Вытянув раскрытую ладонь перед собой, мальчишка энергично замотал головой: нет, это же подарок, от чистого сердца. Да и нельзя брать деньги за настоящего Ловца, а этот — самый что ни на есть настоящий.
— И что же, — я невольно улыбнулся, — теперь точно будут сниться только хорошие сны? Вот уж действительно, душевный покой хотя бы ночью не купишь ни за какие деньги.
Я взял Ловца. Невплетённые нити «паутины» болтались точно перерезанные нити чьих-то судеб. Эва давно хотела сделать этот амулет, повесить у изголовья нашей кровати. Я шутил, что и сам — Ловец не хуже, храпом могу отогнать любую нечистую силу, любой дурной сон, а она отвечала: «Вот сон отогнать можешь, это точно».
По изгибу ивы пробежало отражение пламени, послышалось лёгкое потрескивание. Кто-то поднял над моим плечом свечу.
Уже оборачиваясь, я машинально сунул Ловца в карман.
И — отшатнулся, едва не выругавшись. Передо мной стояла Сестра — очень высокая, ростом с меня. Забыв предостережение Будочника, я смотрел на её лицо, чувствуя, как позвоночник продирает ознобом.
Глаз у неё не было. Вообще не было.
В её глазницах застыло что-то вроде белесого пористого теста.
— Ваши талоны, — прошелестел бесцветный голос, но огонёк свечи, которую она держала перед собой, даже не шелохнулся.
Не без опаски я вложил нарезанные куски бумаги в узкую ладонь. Она была ледяной и белой, как алебастр.
— Наденьте это.
Она протянула аккуратно сложенное полотно, которое, стоило мне развернуть его, оказалось чем-то вроде вретища — чёрного, мешок мешком, с прорезями для головы и рук, грубыми швами наружу. Все, кто был в пещере, получили по такому же балахону и без протеста облачились в странные одеяния. Надев рубище, я тут же почувствовал, как тысячи тонких иголок впились мне в кожу даже сквозь ткань майки. Руки и шея чесались особенно сильно.
Тьма в глубине пещеры стала стремительно светлеть, люди всполошились, засуетились, и я догадался, что приближаются те самые таинственные проводники через туннель, «шахтёры». Наконец свет от фонаря вагонетки полностью осветил вход, и я увидел, что он вырублен в белой, с искрой, породе, похожей на мрамор. Впряжённый в вагонетку шахтный пит-пони остановился, как только колеса звякнули о тупиковые упоры. Грязно-серый, лысый, с подбритой гривой и коротко подстриженным хвостом, он застыл, опустив вниз длинную морду, на которую была надета плотная кожаная маска, похожая на противогаз. Под уздцы его держал высокий человек в жилетке на голое тело, с лицом, настолько чёрным от угольных разводов, что в полумраке пещеры, при свете свечей, его глаза блестели как у кошки. Второй коногон, такой же чумазый, как и первый, соскочил с оглобли, на которой балансировал с ловкостью циркового гимнаста. Вдвоём они принялись распрягать несчастное животное — видимо, с намерением запрячь его с другого конца пустой вагонетки.
Сразу за вагонеткой встали Сёстры, за ними выстроились люди в рубищах. Я оказался почти в первых рядах и, оглядевшись, поразился, как много народу собралось в пещере. Все как один обряженные в балахоны, люди, потеряв лица, сливались в чёрную недвижимую массу.
Но как только вагонетка тронулась с места, мы все торопливо последовали за ней, стараясь держаться в полосе света.
Сборник фейских сказочек, эльфийских хулиганств и всяких прочих муммитролльств. Но должна предупредить, среди безудержного дебоша присутствуют вкрапления неземной печали и разной окололюбовной околофилософии.
Будь хоть трижды ведьмой и в семи заговорённых водах вымойся до скрипа, но объявленного не отменишь — в этом мире действует другая магия.
Нанги так стара, что о ней, казалось бы, забыла даже смерть. Но все меняется в седьмую ночь месяца Трёх Лун.
Ты молод, идеалистичен и пока всерьёз не обломан. Живёшь себе в тихой заводи технопарадиза, и единственное, что тебя тревожит, — предстоящая инициация, благоприятный исход которой, впрочем, предрешён. Ведь тебе повезло родиться в рубашке и с золотой ложечкой во рту. Твой отец влиятелен и богат. У него есть целый остров и ещё пара-тройка миров в придачу. Правда, он практически не замечает тебя, поэтому на вопросы «Счастлив ли ты? Чего ждёшь от жизни?» тебе приходится отвечать самостоятельно. А потом на тебя в одночасье сваливается лавина приключений, которая бесповоротно меняет уклад, ещё вчера казавшийся незыблемым, и всё, что остаётся тебе, — меняться раньше мира. Книга одобрена клубом «Та самая фантастика».
Будущего ещё нет, ведь оно пока не наступило. Прошлого уже нет, потому что оно ушло. Тем не менее, именно эти эфемерные категории служат нам балансирами при переходе пропасти неизвестности по канату настоящего. В этом сборнике - прошлое. Местами придуманное, но чаще - все же бывшее. Сбывшееся. Моё.
Круто изменив свою жизнь в одну из прогулок по ночному Питеру, Саша и Дима сталкиваются с новым испытанием в лице убийцы по прозвищу «Фанат», и теперь паре друзей придётся приложить немало усилий, чтобы отыскать нарушителя их спокойствия, параллельно отбиваясь от нападок семейства Аргадиян.
Может ли от одного случайного решения зависеть чья-то жизнь? Заблудившись в тёмных закоулках Питера, Саша оказывается в самой гуще событий. Неожиданная авария сводит воедино совершенно разных людей, переплетая их судьбы. И теперь Саше придётся разматывать клубок тайн, понимая, что прежняя жизнь больше не имеет значения.
Твоя планета захвачена чужими. Они сделали из людей зомби, а тебя и горстку повстанцев загнали в подземный бункер, как крыс. В небе уже не видно солнца от вражеских кораблей, а они всё прибывают. Совсем скоро твоя родная планета превратится в колонию, и люди будут безжалостно стёрты с её лица. Что сделаешь ты, чтобы остановить этот кошмар? Продолжение фантастической саги «Интроверт».
Преступление, совершенное много лет назад двумя полицейскими, осталось безнаказанным. С тех пор один из них сделал головокружительную карьеру и стал директором ФБР. Он славится своей непримиримостью в борьбе с преступностью. Однако те, кто пострадал когда-то от его действий, ничего не забыли. Они решают наказать высокопоставленного негодяя. Но как подобраться к чиновнику такого ранга? И тогда у этих людей возникает дерзкий и кровавый план…Роман «Тень убийцы» входит в серию супербестселлеров о детективе Лукасе Дэвенпорте.
Любовь и ненависть, дружба и предательство, боль и ярость – сквозь призму взгляда Артура Давыдова, ученика 9-го «А» трудной 75-й школы. Все ли смогут пройти ужасы взросления? Сколько продержится новая училка?
В пригороде Лос‑Анджелеса на вилле Шеппард‑Хауз убит ее владелец, известный кардиолог Ричард Фелпс. Поиски киллера поручены следственной группе, в состав которой входит криминальный аналитик Олег Потемкин, прибывший из России по обмену опытом. Сыщики уверены, убийство профессора — заказное, искать инициатора надо среди коллег Фелпса. Но Потемкин думает иначе. Знаменитый кардиолог был ярым противником действующей в стране медицинской системы. Это значит, что его смерть могла быть выгодна и фигурам более высокого ранга.