Верность Отчизне. Ищущий боя - [20]

И, глядя на мать, он несколько нерешительно добавил:

— Яков из армии вернулся, семьей обзавелся. Дома есть кому хозяйство вести.

— Да полно, выдумщик! Григорий на заводе, Сашко в армию проводили. А Ваня мал еще, куда ему из дому уходить, — говорит мать с досадой. Она по-прежнему считает меня маленьким: ей хочется, чтобы я всегда был у нее на глазах.

Отец же высказал свою давнишнюю мечту. Много лет работая на заводе в Шостке, он полюбил производство, радовался успехам завода, огорчался, если там случались неполадки.

Мне и самому хотелось научиться какому-нибудь ремеслу. В то лето со всех сторон Союза сообщалось о новостройках второй пятилетки, о новаторах производства, о внедрении новой техники в народное хозяйство, о его реконструкции, о трудовых подвигах молодежи, об ударных бригадах. И хотелось скорее принять участие во всенародной стройке, делать что-то полезное, нужное.

…Долго в тот день я уговаривал мать. И наконец она согласилась отпустить меня в Шостку — в ФЗУ.

Отправился я туда на следующее утро. Медленно шагал по улицам, рассматривал вывески, плакаты. И даже подумывал: «А не стать ли мастером по росписи вывесок?»

Прошел мимо четырехэтажного дома. Вспомнилось, с каким удивлением я разглядывал его много лет назад, сидя на возу, запряженном кобылой Машкой. Читаю: «Шосткинский химико-технологический техникум» и «Педрабфак» — и еще: «Открыт прием в школу рабочей молодежи. Принимаются лица, закончившие семилетку». Я постоял в раздумье: «Неплохо было бы здесь учиться!» — и пошел дальше — в ФЗУ.

Но там мне отказали. Мастер сказал:

— У нас детей не принимают. Подрастешь, тогда и приходи.

Дома я чуть не плача рассказал обо всем отцу. Он меня успокоил:

— Вот выйду на работу, постараюсь пристроить тебя на завод. А потом и ремеслу обучишься.

Но я не хотел ждать и на следующий день отправился в город — посмотреть объявления о приеме на работу. Долго ходил по улицам, но ничего подходящего не нашел. И вдруг мое внимание привлекли звуки духовых инструментов. А может, в духовой оркестр принимают? Я спросил у старика прохожего:

— Дедушка, не знаете, учеников в духовой оркестр не принимают?

— Сходи сам в воинскую часть, там тебе растолкуют. Может, и подойдешь. У них в музыкантском взводе есть воспитанники. Говорят, кормят там хорошо, обмундирование дают.

Прохожий указал мне дорогу, и я недолго думая отправился в путь.

Все громче раздавались пронзительные звуки духовых инструментов: очевидно, упражнялись ученики. В будке у ворот стоял часовой с винтовкой, я уже видел боевые винтовки со штыками на маневрах у нас в деревне. Часовой напомнил мне брата Якова — на нем была такая же форма. Я свободно и доверчиво подошел к нему. Постоял, разглядывая винтовку, спросил:

— Дяденька, а где тут учеников в духовой оркестр набирают?

Он посмотрел на меня, засмеялся:

— Иди-ка, хлопец, домой. Подрасти сначала.

И я побрел домой, не добившись толку, обиженный и уязвленный до глубины души.

Отец заметил, что я приуныл, и снова дал мне совет:

— Пошли-ка заявление в техникум, где на художников учатся. А там видно будет.

Не зная, куда мне обратиться, я решил послать заявление в Ленинград — прямо в Академию художеств. Так и сделал. Коротко написал о себе, попросил ответить, в какое учебное заведение я бы мог поступить. Само слово «академия» казалось мне строгим, значительным. Робость меня охватила, когда я опускал конверт в ящик.

Ответ из Ленинграда пришел скоро. Сообщались условия приема в художественный техникум. Были они нелегкими. «Нет, мне не подготовиться, — думал я. — Да если б и подготовился, вряд ли удалось бы поехать».

И отец сказал:

— Я так думаю, Ваня: дюже далеко ехать, расход большой да и одет ты плохо. Я болею. Мать тоже. Куда от нас, стариков, поедешь? Что делать, сынку… Ты еще молод, и рисование от тебя не уйдет. — И он снова пообещал: — Вот выздоровлю, на завод тебя пристрою.

На том мы и порешили. И я пошел к Нине Васильевне — поговорить с ней, посоветоваться.

— Ну что ты, Ванюша, решил? Что будешь делать? — спросила она, угощая меня чаем, как семь лет назад.

Я рассказал о нашем решении и добавил:

— Техника мне нравится, Нина Васильевна. Вот изучить бы ремесло, а потом подготовиться в техникум. А после на большое строительство поехать, в Кузбасс например. Да мало ли мест! Может, в экспедицию куда-нибудь на пароходе вроде «Челюскина»… Вот это интересно!

Нина Васильевна с доброй улыбкой посмотрела на меня.

— А мне бы хотелось, Ваня, чтобы ты учителем стал. Я наблюдала, как ты с товарищами занимаешься. Вспомни-ка, ведь ты любил эти занятия.

— Любил, Нина Васильевна. Даже сам подумывал — не стать ли учителем, но ведь не примут меня ни в педрабфак, ни в техникум. Мал — скажут.

— Ты сначала в школу рабочей молодежи поступи. А там видно будет.

И я тут же у Нины Васильевны написал заявление и снова отправился в Шостку. Решил так: все узнаю, тогда уж и уговорю отца.

ПЕРЕБИРАЮСЬ В ШОСТКУ

Заявления принимали директор и завуч. Они просмотрели мои документы, и директор сказал:

— У нас учится рабочая молодежь без отрыва от производства, а ты ведь нигде не работаешь.

— А мне тоже хочется учиться и работать, — отважился сказать я.