Вернись в Сорренто?.. - [51]

…Вот уже прошло почти три года с тех пор, как мы с Анной Николаевной Качалиной пришли на последнее выступление Анны Герман в Лужниках. Разумеется, мы и не предполагали этого. Думали, что недомогание – опять последствие автомобильной катастрофы, старые травмы. Перетерпится, пройдет. Увы, другой жестокий неизлечимый недуг уже поразил ее организм. Потом были телефонные разговоры, письма и, главное, была надежда, даже уверенность, что Анна справится и с этой коварной болезнью. «Эх, Анечка, милая, – писала Анна А. Качалиной. – Ты даже сама не знаешь, как много здоровья и хорошего настроения мне дала твоя дружба. Анечка, так мы уже до самого „финала“ будем дружить, правда?»

…Накануне операции Анне Герман принесли кассету с написанными специально для нее песнями А. Пахмутовой и Е. Птичкина. И вот одно из последних писем, адресованных А. Качалиной: «Сегодня пятый день после операции. Я не могу еще читать, все сливается. Но писать могу. Только тебе. Збышек принес мне кассету, и я слушала такие добрые, сердечные слова и песни. Знаешь, что это значит для меня в такое время и в такой час. Я так ждала, что и твой голос услышу, но я только чувствовала, что ты там находишься рядом. И все это благодаря твоей любви и знанию искусства. Это благодаря твоим заботам у меня такое сокровище, как симпатии советских слушателей».

Незадолго до смерти Анна Герман попросила, чтобы к ней на похороны из Москвы обязательно приехала ее самая близкая подруга Анна Николаевна Качалина. Об этом дали знать в советское посольство. И воля умершей была выполнена…

Читаю и перечитываю письма Анны Герман, вспоминаю нашу многолетнюю совместную работу и дружбу и думаю о прекрасных и удивительных судьбах двух женщин – польки и русской, самоотверженных служительниц муз, бескорыстных, сильных, убежденных. Как много мы потеряли бы, не услышали, не повстречайся они много лет назад в Москве.

А. Жигарев

Наша Анна

…От встречи к встрече, от впечатления к впечатлению я все более убеждалась в том, что масштаб и диапазон таланта Анны Герман – неправдоподобен, неизмерим… Его хватило бы на несколько человек. И ни тени ханжества, добродетельного чванства, ничего подобного – напротив, всепонимание и мягкий юмор. И именно эту изливающуюся на нас доброту мы и слышали в кристально чистом голосе Анны, навсегда не только становясь поклонниками ее таланта, но и привязываясь к ней самой.

У меня сохранилось несколько интервью со зрителями, которые я брала на выступлениях Анны Герман. Мне удалось записать далеко не все имена и профессии моих собеседников, в чем приношу свои извинения, но желающих высказаться было слишком много.

Молодая женщина. Кажется, технолог:

– Такого я не испытывала ни на одном эстрадном концерте. Слушала, и все. А здесь… перед тобой прекрасный человек. Как будто в душу к тебе заглядывает. Хочется лучше стать…

Врач. Очень современная, красивая:

– Конечно, можно говорить общие слова: душевно, музыкально, обаятельно. Но главное, наверное, в другом. Как бы поточнее выразиться… Понимаете, слушаешь… ну, я не буду называть имен, слушаешь ведущих эстрадных певцов – хорошо! Прекрасно! Но ты, конкретно ты им не нужен! Для них это только концерт и не более того.

А для Анны Герман – больше! Может быть, именно после катастрофы она стала так любить людей… И понимаешь, что ты ей небезразличен… Это на самом деле трудно объяснить, но нечто подобное испытывают многие. Посмотрите, что делается после ее концертов, ведь просто не могут от нее оторваться… «Икарус» уже уйдет, а люди все стоят, как загипнотизированные.

Юная девушка:

– Я на все ее концерты хожу, на все! Во-первых, каждый раз все по-разному. И другое расскажет, и посмеется, и поговорит со зрителями… Вот ведь полька, а такая своя…

И потом, что бы она ни пела – грустное или веселое, – хочется ей как-то помочь, что-то очень хорошее сделать. Человеком себя чувствуешь, правда…

Школьник:

– Мне очень хочется путешествовать, посмотреть разные страны, но я пока еще учусь.

А Анна Герман рассказывает о каких-то событиях у себя на родине, о композиторах, с которыми работала, о случаях из собственной жизни, потом о ком-то из наших расскажет… И все становится общим, общим, как будто нет рубежей и границ. Волшебство какое-то!

Мне теперь кажется, что я Польшу давным-давно знаю. Изучать польский язык я уже начал.

Подвести итог этим высказываниям можно словами самой Анны Герман: «Я всегда пою с надеждой на то, что мои песни помогают людям жить, вселяют в них надежду и веру в лучшее завтра».

Анна Герман пробуждала неожиданную для эстрадного концерта тоску по чему-то несостоявшемуся, невстреченному, тоску по прекрасному, что неизменно венчает настоящее искусство…

Я уверена, что все присутствовавшие на ее концертах становились в те вечера лучше. Анна так доверялась самому искреннему, самому благородному в них, что не оставить все темное, все смутное и не устремиться всей душой к ней навстречу было невозможно.

Анна-Виктория Герман происходила из древнего голландского рода, осевшего в России 300 лет тому назад. Она родилась в городе Ургенче Узбекской ССР. В Ургенче их с мамой и старенькой бабушкой застала война. В Ургенче Аня пошла в школу, закончила первый класс, а когда война окончилась, вся семья переехала в Польшу, в город Вроцлав.