Вернись, бэби! - [34]

– Пора, – сказала тогда монахиня, другая, чем вначале, ирландка: она казалась добрее и понимала, что жизнь – не простая игра черно-белыми фигурами, как бы этого ни хотелось людям. – Лучше с этим побыстрей закончить. Он попадет к хорошим людям.

Под столом Стелла заметила крошечный носочек. Она нагнулась и подняла его.

– Сестра…

– Оставь себе, – ответила та голосом, вобравшим в себя все мировое горе. – В новом доме у него их будет много.

Сейчас Стелла встала с постели и прошла по пухлому кремовому ковру к комоду. В третьем ящике, под стопкой белья, она хранила ларец с драгоценностями. У нее никогда не было по-настоящему ценных украшений, дорогим побрякушкам она предпочитала стильные и необычные вещи. Ларец, подарок Ричарда, был из недорогого дерева с яркой росписью. В нем были малюсенькие ящички для колец и браслетов и отделения побольше – для колье и бус. Четвертый ящичек она держала пустым, в нем были только пара писем и конверт. Она и сама не знала, от кого прячет эти вещи – от воров или от себя самой.

Она осторожно открыла конверт и вытряхнула содержимое. На густой ворс ковра выпал белый носочек.

Стелла опустилась на колени и тихо зарыдала.

Как же ей реагировать на этот звонок?

На другое утро Беатрис Мэннерз, как обычно, встала рано. Она не подходила под стандартное описание томных старых актрис, поднимающихся к полудню и пролеживающих полдня в постели. Ее будильник всегда срабатывал в шесть часов, будь то зимой или летом. Она находила удовольствие в том, чтобы каждое утро выполнять заведенный ритуал. Сначала – чашка чаю. Она не признавала никаких пакетиков и шла на кухню заварить настоящий. Пока закипал чайник, она распахивала заднюю дверь и определяла, какая будет погода.

Задней стороной дом был обращен на восток, и Беатрис не хуже любого синоптика научилась предсказывать погоду на день. Отчасти она поднималась в такую рань потому, что до семи, как правило, всегда было ясно. Если день предстоял серый и пасмурный, то облака сгущались обычно не раньше девяти или десяти.

Беатрис услышала умиротворяющий крик канадской казарки. Ласточка низко пролетела над ручейком, окаймленном ее любовно возделанным розарием. Би никогда не хватало терпения, чтобы быть Стелле хорошей матерью, о чем она горько сожалела, но на старости лет она обнаружила в себе достаточно терпения, чтобы стать хорошим садоводом. Ласточка была плохой приметой. Они летают так низко из-за того, что мошки, которыми они питаются, собираются у самой земли, а это происходит при приближении дождя. Мошки, конечно, мерзкие кусающиеся существа, совершенно никчемные во многих отношениях, но у них есть одна полезная функция – заменять собой барометр.

Следующим этапом ритуала после чашки чая была прогулка на ферму Блэков за ежедневной квартой молока, которую Би брала в маленький бидончик. Теперь стали много говорить о том, что непастеризованное молоко пить опасно, но Би ничего этого не слушала. Она ненавидела все эти скрупулезные до мелочности правила, которыми опутывали фермеров, пытаясь загнать все и вся в строгие рамки. Жена фермера Эйлин делала вкуснейший козий сыр, пока от нее не стали требовать сертифицированного по всем правилам оборудования и она не забросила это занятие. Кому стало лучше?

Последовав совету ласточки, на свою пятнадцатиминутную прогулку на ферму и обратно Би захватила легкую куртку. В хорошую погоду, или когда шли грибы, или если ей хотелось набрать немного черники, пока ее всю не обобрали, она могла растянуть этот поход на более длительное время, но сегодня решила этого не делать.

И точно, на обратном пути солнце уже скрылось за черной тучей, и с неба на деревню словно опрокинули гигантское ведро воды. В этих местах в каждом поселке была своя погода. Би всегда поражалась, как в одно и то же время в этой деревне может быть ясно, а в соседней – идти дождь.

Она пониже натянула шляпу и подняла воротник. В таком виде она могла в полном комфорте гулять часами, не чувствуя себя королем Лиром, покинутым всеми на семи ветрах.

Она прошла мимо паба и чуть не споткнулась о выхлопную трубу древнего «Вольво» Энтони Льюиса, припаркованного так далеко на тротуаре, что пешеходу негде было протиснуться. Энтони аккуратно положил только что извлеченные из багажника напольные часы обратно в машину и следил за Би с понимающей улыбкой, отчего стал еще больше похож на исполнителя эпизодической роли фашиста в фильме про войну. Какого черта он улыбается ей этой безумной улыбочкой, так, словно только они вдвоем знают какой-то невероятно смешной анекдот, который никогда не будет рассказан простым смертным?

– Добрый день, Беатрис, – поприветствовал Энтони. – Рано вы сегодня!

– Я каждое утро в это время уже на ногах, – отрезала Би. – Это лучшее время дня. Вот ты сегодня действительно рановато. То есть – по твоим меркам. Обычно-то ты раньше обеда свою лавочку и не открываешь.

«Если вообще открываешь», – добавила она про себя.

– Как Аманда поживает? – поинтересовался он, делая вид, что увлечен часами.

– У нее все в порядке. – Би сделала вид, что не заметила, что он вдруг назвал Стеллу ее настоящим именем, но вся напряглась. Много лет Энтони так не называл ее дочь. – Очень много работает, как всегда.