Верни мои крылья! - [8]
Ей нравилось знать то, чего не знают другие. Стоя в проходе позади последнего ряда, она чувствовала свою причастность к этому таинственному миру, где все условно и не то, чем кажется. Она ведь единственная знает по именам всех актеров, знает, в каком они сегодня были настроении, когда должна вступить музыка, в какой реплике Паша переставил местами слова и в каком именно ящике старого буфета на сцене ждут своего часа спички, которыми в следующем явлении чиркнет Римма, зажигая лампадку. Об этих спичках, об этих крохотных мелочах и деталях знают только те, кто в «закулисье», и она.
Зал дышал, как большое неведомое животное, единый сложный организм: шевелились программки, шмыгали носы, тускло мерцала бижутерия – сюда почти не приходили в настоящих драгоценностях, все больше в джинсах и свитерах. То тут, то там покашливали. Но полторы сотни пар глаз были обращены к сцене, где в переливах и вспышках рампы началась и уже длилась чужая жизнь, правдоподобная до мурашек, как сон, для всех один, внутри которого не возникает и мысли усомниться в реальности происходящего. А то, что снаружи, за пределами сна, к этому моменту и вовсе перестает существовать. И хотя краем сознания Ника еще цеплялась за беспокойство и сопереживание актерам, а не героям, она уже сознавала, что Корсакова взяла себя в руки и переборола нервическую дрожь, – и что все вдруг сложилось, каждая шестеренка закрутилась как надо, и пьеса стала играть сама себя.
– Это не зависит ни от самочувствия, ни от драматургии, только от электричества! – однажды пустилась в рассуждения Рокотская, когда Ника в приливе небывалой откровенности поделилась с ней своими мыслями. – Как двоичная система: единица и ноль, есть ток и нет тока. Иногда просто что-то «не фурычит», нет электричества, и никакая искусственная электрификация уже не поможет. Хоть убейся – нет искры! А главное, сам это чувствуешь и партнеры твои чувствуют, а сделать никто ничего не может. И все катится по заданному руслу, и так становится мучительно, и тягостно, и стыдно, неловко, и хочется поскорее закончить все это. А иногда что-то такое вдруг возникает… И даже лампочка, примотанная к воткнутой в землю палке, будет сиять – как у Теслы![1]
Рокотская щелкнула сухими пальцами, и лицо ее стало вдохновенным, как будто она даже в эту минуту переживала схожие эмоции:
– И всех охватывает раж. Все дается с лету, с ходу. Невыносимое наслаждение. А еще бывает, кто-то на кураже, а кто-то нет. Обычно зал это чувствует моментально! И тогда один актер делает весь спектакль. Всякое бывает, одним словом…
Сегодня Римма Корсакова была как раз в ударе. Она порхала по сцене, завораживая ломкими движениями и яростной болью в глазах. В этом не было и следа от недавней боязни сцены, да и от нее самой осталось немного. Угодившая в плен выдуманной истории настолько, что, казалось, она даже не догадывается, что за ее страданиями и мечтами наблюдает кто-то, кроме тех, с кем на сцене она кричит, смеется и плачет.
Нику охватил такой трепет, что она даже не сразу осознала, когда рядом с ней появилась Липатова. Следя за игрой своей любимицы, Лариса Юрьевна словно помолодела.
– Вот за это я ей все и прощаю… – пробормотала она себе под нос. И покосилась на Нику: – А, видишь, какова?
– Вижу, – согласилась Ника.
В антракте к кассе образовалась очередь – зрители хотели еще. И Ника могла их понять. Правда, она также могла бы признаться, что подобный успех рождается отнюдь не каждый вечер, да и вообще редко, если уж говорить по правде. Но кому нужна правда, когда речь идет о магии…
Расходились долго. Последний зритель уже давно напялил мохнатую шапку и пропал в ночной вьюге, а актеры все не торопились. Потом вывалились сразу скопом, взбудораженной развеселой компанией, пахнущей хорошим вином, дрянным коньяком, духами, гримом, тальком, табачным дымом и косметическим молочком. Ника скромно и восторженно улыбалась им из-за своей конторки, но ее никто не замечал. А ей так хотелось подойти к Римме и… Но у Корсаковой сегодня хватало обожателей и без нее.
Вернувшись домой, Ника с удивлением обнаружила, что до сих пор мурлычет под нос легкомысленный знакомый мотив. «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин, ах, мой милый Августин…» – дальше слов она не знала, так что начинала сначала. Вот ведь, оказался более живучим, чем все музыкальное оформление только что сыгранного спектакля. Даня Трифонов, будь он неладен! Мелодия въелась в голову и крутилась там, как в механической музыкальной шкатулке. Утомленная ею до предела, как только можно утомиться бесцельным и бесполезным занятием, Ника надела наушники и включила плеер.
Именно поэтому она не сразу услышала трель телефонного звонка. Внутри возникло беспокойство, все нараставшее, пока Ника не догадалась выдернуть из ушей «капельки» наушников. Она тут же бросилась в коридор через всю комнату, запнулась о ножку кресла и охнула от боли. По-собачьи поджав ногу, она проскакала до тумбочки и схватила трубку:
– Алло?
– Здравствуйте, Вика. Это Кирилл.
И хотя в прошлый раз он так и не представился, Ника сразу узнала его по голосу. Растирая ушибленный палец, она выдохнула:
Джейн Доу – так в медучреждениях англоязычных стран называют неопознанных женского пола. Арсений Гаранин, завотделением реаниматологии, вспомнил об этом, когда к нему попала пациентка, личность которой установить не удалось. При виде изувеченной девушки сердце его дрогнуло, хотя он навидался всякого. Следуя внутреннему зову, мужчина решил выяснить, кто эта незнакомка с волосами цвета воронова крыла, пребывающая теперь на пороге царства Аида. И если бы не случайно найденный Арсением дневник Джейн Доу, спасти ее во второй раз ему бы не удалось…
В прошлом Кати есть тайна, которую много лет она не доставала из сундука своей памяти. Эта тайна – она сама: та, которой она не стала, та, которой перечеркнула будущее страшная трагедия. И когда настоящее окончательно запуталось в рутине и тоске, Катя приехала в городок, где осталось ее прошлое, где родилась и закончилась ее первая любовь. Но нужно ли воскрешать призраки былого?
Синяя веранда старого уютного дома, окруженного виноградниками. На веранде – смуглая женщина в белом платье: юная, сильная и страстная. Забыть это он не может. Таинственная власть Марии и всего того, что окружает ее, столь мощна, что мужчина, обреченный быть вечным бесприютным странником, скитальцем, неизменно стремится к ней из любой точки Земли, куда бы ни забросила его судьба. Он никогда не расскажет, что за его любовь к Марии двое заплатили своими жизнями, а двоих, движимый силой этой любви, он спас.
Нина пела старинный романс о черном клевере, который распускается, когда между влюбленными нет взаимопонимания, а тайн больше, чем счастья. И Михаил полюбил ее – не просто чужую жену, а жену первого помощника великого кремлевского правителя. У них не могло быть общего будущего, а над настоящим сгустились свинцовые тучи: однажды грозный муж поймал их с поличным. Но вместо страшной расправы случилось невозможное: он согласился отпустить Нину! Правда, перед Михаилом было поставлено условие – предать дело всей его жизни…
На берегу теплого моря мужчина делает девушке предложение. Она влюблена, но отвечать согласием не спешит – ведь оба знают, что смертельная болезнь скоро удалит ее из списка живущих. Однако Павел настойчив. Что заставляет его не принимать в расчет грядущие проблемы? Всего день он дал на размышления своей Марине. И тогда она решает получить совет у тайской гадалки…
Лара и Лиля – близнецы. Только у одной впереди огромная жизнь, а другой навсегда останется 29 лет… Лара отправилась к Байкалу – тем маршрутом, который наметила сестра для их счастливого летнего путешествия. Однако сопровождать ее увязался муж Лили, которого девушка возненавидела: потеряв жену, он не страдал, а лишь грустил. И только когда начали раскрываться тайны его с Лилей жизни, Лара поняла: даже самые близкие люди – закрытая книга. Но осознав это, все-таки не утратила желания верить, надеяться и любить…
«Халпин Фрейзер не был ни философом, ни ученым. Он не поинтересовался, что же нарушило его сон и почему он произнес имя женщины, которую не помнил и, похоже, вообще не знал. «Странно», — только и сказал он себе и снова лег и тут же заснул. Но теперь к нему пришли сны».
Они проходят мимо, по Пути Паломничества. Они чужаки. Но однажды ты оказываешься на их Пути…
Бомж на «Мерседесе» — для кого-то нонсенс, для кого-то – примета времени. Потусторонняя философия жизни, — таков главный посыл притчи. 18+.
Будущее. Конец XXI-го века. Общество тотальной безопасности. Небывалые возможности пси-технологий. Социальные рейтинги лояльности граждан. Истинная церковь. Истинная религия. Институт военных капелланов. Тебя назвали «противоречащим». Ради безопасности мира тебя решили уничтожить. Убийцы идут по твоему следу. Они считают тебя еретиком, а твой взгляд, утишающий душу, — опасной уловкой, оружием сверхубийственной силы, которым ты пленил уже многих и вверг их разум во тьму погибели. Но тебя любят все и все тебе помогают, потому что считают, что с тобою сам Бог.
«…Этой короткой, вдольречной тропой местные ходили редко, и на то были причины. Она пользовалась дурной славой… «Место нечисто», — отмахивались жители, старушки при этом еще и крестились. В расхожих легендах утверждалось, что на этой тропе, особенно в темное ночное время, можно запросто встретить нечистую силу…».
Содержание: 1. Округа 2. Эстоппель 3. Идол 4. Возвращение домой 5. На фоне белого песка 6. Полная Луна на Дэт-Роу 7. Монтейт 8. Колония 9. Кровь 10. Исповедь корпоративного человека 11. Пруд 12. Мальчик 13. Ребенок 14. И я здесь, сражаюсь с призраками 15. Милк Рэнч Пойнт 16. Стопперы 17. Уборщик 18. Город 19. Машина.