Вернадский - [8]

Для Вернадского такие стремления товарищей были новы. Его собственные интересы на ранней поре развития сосредоточивались на истории, географии, философии, религии, славянских языках.

И в те годы, когда под влиянием друзей уже просыпались в душе инстинкты натуралиста, Вернадский нередко отдавался истории. Как-то он прочел в «Русских ведомостях» корреспонденцию под заглавием «Голос из Угорской Руси». Корреспондент, взывая к русским братьям, рассказывал о притеснениях со стороны венгров. Сообщение произвело сильное впечатление на юношу, и он начал писать статью «Угорская Русь с 1848 года».

Работу эту Вернадский не закончил, но и в том виде, как осталась, она интересна. Поражают осведомленность автора в литературе по взятой теме и независимый от нее собственный взгляд на события и исторический процесс.

Тут сказывалось очевидное влияние отца. До последних дней жизни в библиотеке Владимира Ивановича хранилась одна книга с надписью: «Милому Володе от отца на память».

Это книга О. О. Первольфа, профессора Варшавского университета, много писавшего о славянской взаимности. Она называлась «Германизация балтийских славян». Множество отметок, сделанных рукой сына, свидетельствуют, что он читал книгу и отзывался на идеи автора. Но когда в результате скрестившихся влияний — дома и гимназии, сын попросил подарить ему в день именин сочинение Дарвина «О происхождении человека» на английском языке, отец не сразу исполнил его желание. Он подарил ему другую книгу, и, только увидев, как горько обижен юноша, Иван Васильевич принес ему Дарвина и написал на ней: «Любимому сыну».

«Странным образом, — говорит Владимир Иванович, — стремление к естествознанию дала мне изуродованная классическая гимназия благодаря той внутренней, подпольной, неподозревавшейся жизни, какая в ней шла в тех случаях, когда в ее среду попадали живые, талантливые юноши-натуралисты. В таких случаях их влияние на окружающих могло быть очень сильно, так как они открывали перед товарищами новый живой мир, глубоко важный и чудный, перед которым совершенно бледнело сухое и изуродованное преподавание официальной школы».

В жизни Вернадского роль такого юноши-натуралиста сыграл Андрей Николаевич Краснов. С ним у Вернадского начались весенние и осенние экскурсии в окрестности Петербурга, ловля жуков и бабочек, поиски редких растений. С Красновым впервые начал Володя заниматься химией, делая опыты, нередко кончавшиеся, к ужасу домашних, взрывами благодаря нетерпеливости экспериментаторов.

Кружки существовали, расстраивались, возникали вновь и снова распадались в результате самого течения жизни.

«Но это общение, — писал много лет спустя Владимир Иванович, — было очень полезно и дало нам всем много, так как в свободной беседе здесь сталкивались люди очень различных мнений и настроений».

Не многие из товарищей Вернадского и Краснова могли сделать в жизни все то, на что были способны. Часть их ушла в наживу и карьеру, другие рано умерли, как Энрольд и Дьяконов. Умер вскоре после окончания университета Тюрин. Студентом умер и Зайцев. Они уходили из жизни неразгаданными натурами, но общение с ними не прошло бесследно, как не проходит без следа столкновение со всякой личностью, не вмещающейся в общие рамки.

К концу гимназической жизни вокруг Краснова образовался более прочный и тесный кружок естественников. Этот кружок перешел в университетскую жизнь, помогая членам своим разобраться в сложном и новом знании, которое вносил в их умы университет. Он же помогал им разбираться и в сложных политических событиях того времени.

1 марта 1881 года по решению партии «Народная воля» был убит Александр II. Это произошло перед выпускными экзаменами. Полемика отца с Чернышевским, которую не раз перечитывал Вернадский, помогла ему понять, почему убийство царя было встречено с таким относительным спокойствием. Из выступлений Владимира Соловьева и Л. Н. Толстого было ясно, что общество более волновал и ужасал предстоящий смертный приговор участникам убийства: А. Желябову, Н. И. Рысакову, Т. Михайлову, Н. И. Кибальчичу, С. Л. Перовской и Г. М. Гельфман.

Аттестат зрелости, дававший право без всяких поверочных испытаний поступать в университет, не был семейной радостью. У Ивана Васильевича произошло вторичное кровоизлияние в мозг, надежд на выздоровление не оставалось.

Болезнь отца заставила воздержаться от длительных экскурсий. Владимир Иванович предался со страстью чтению последних сочинений Александра Гумбольдта. Взявшись за книги, чтобы усовершенствоваться в немецком языке, он увлекся их содержанием. Отдельные мысли о природе, Земле и вселенной, воспринятые русским юношей по-своему, впервые представили ему Землю не как особенный, неповторимый, богом созданный мир, а как естественную частицу космоса.

Рассказы Евграфа Максимовича сыграли в этом представлении юноши не последнюю роль.

Глава IV ДУХОВНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ

Научное мировоззрение, проникнутое естествознанием и математикой, есть величайшая сила не только настоящего, но и будущего.

Совершенно неожиданно для тех, от кого была скрыта гимназическая жизнь, большая часть выпускного класса первой петербургской гимназии в 1881 году пошла на естественное отделение физико-математического факультета. Не все поступали так по призванию. Некоторые рассчитывали перейти на другие факультеты, пока же просто стремились к общему образованию, к науке, запретной для гимназистов.