Вернадский - [25]

Убийство революционерами-террористами императора Александра II вызвало ответную реакцию подавления инакомыслия. Владимир Вернадский не мог с этим мириться и втайне стал обдумывать возможность покинуть Россию надолго, отправившись в кругосветное плавание или в эмиграцию.

Он записал в дневнике: «Инстинкты лиц, в руки которых попала власть, разнузданы, и нам остаётся только сокрушаться до времени над гибелью того, что установлено работой поколений».

Позже отметил: «Встреча с Натальей Егоровной Старицкой изменила мои, казалось, прочные планы».

Любовь

Дружба дружбой, но есть на свете ещё и любовь.

В студенческом научно-литературном обществе Владимир познакомился и вскоре подружился с Натальей Старицкой. Она была дочерью сенатора, члена Государственного Совета, председателя департамента законов Егора Павловича Старицкого (1825–1899).

В отличие от искателей благ и должностей, он дорожил своими убеждениями и честью, верно служил России. Старицкие были дружны и сердечны; Владимир Вернадский вошёл в их круг легко и естественно.

Не отличаясь внешней броской красотой, Наташа Старицкая была женщиной прекрасной: хрупкая, милая, умная, сдержанная, искренняя, широко образованная, благородная. К ней постоянно обращались за советами и утешением. Как сказал Николай Заболоцкий:

А если это так, то что есть красота

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?

Оба они не любили выступать и спорить, предпочитая слушать и обдумывать услышанное. Не раз вечерами он провожал её. Обменивались мнениями о любимых писателях, философах и композиторах. Он говорил о трудностях и искушениях жизни, которые необходимо преодолевать усилием воли, не отвлекаясь на посторонние чувства.

«И на любовь тоже?» — спросила она. «Безусловно!» — ответил он.

Чем чаще они встречались, чем дольше и откровеннее беседовали, тем больше хотелось быть вместе.

…Любовь изменчива в разные годы жизни. И сама её суть многолика. Это не только чувство полового притяжения между мужчиной и женщиной, хотя именно оно порой вспыхивает с разрушительной силой.

Владимиру Вернадскому была близка и понятна — не умом, так сердцем — волшебная власть любви высокой, пробуждающей лучшие чувства. По его убеждению, даже «низменное», как нередко говорят, влечение плоти таит в себе мощь и вдохновение, если не воспринимается человеком лишь как физиологическая потребность.

Его, двадцатитрехлетнего мужчину, физически здорового, симпатичного, рассудительного, доброго, несколько скрытного, но искренне увлекающегося, любовь осенила чувством светлым и радостным. Ему были чужды призывы к «свободным» проявлениям чувств, отказу от семейных уз. Он стремился к браку, детям, семье, спокойной творческой обстановке.

Ему была необходима верная спутница жизни. Её он выбрал, ощутив родственную душу. Не сходную, а именно родственную, благожелательную, отзывчивую.

Он сделал ей предложение. И получил… решительный отказ.

Объяснение произошло в мае. А на Руси говорят: в мае жениться — век маяться. Весной вспыхивают жаркие чувства, которые быстро сгорают, как солома, оставляя лишь горький пепел.

Она была на два с половиной года старше его и предполагала, что он испытал первое сильное чувство к женщине, которое угаснет через несколько лет или даже месяцев.

Вскоре он вновь просил её стать его женой. И вновь — отказ.

Его командировали в Финляндию для изучения мраморов. Оставил ей записку, где изложил свои взгляды на семейную жизнь, писал ей письма, рассказывая о себе, делясь своими мыслями, сомнениями, огорчениями. Он был уверен: дружба и любовь — две прочные опоры супружества.

«До сих пор господствует взгляд, — писал он, — на главенство мужчины в семье, как главного работника; мужчина устраивает семью, он выбирает себе жену, обыкновенно гораздо моложе его самого, причём главное внимание обращает на красоту (внешнюю)…

Между тем мне представляется семья могущей существовать и иметь значение только тогда, когда нет такого главенства ни с чьей стороны, когда лица, образовавшие семью, не расходятся в своих главных целях и идеях; в такой семье, где существует полнейшая дружба и искренность с обеих сторон, где мужчина и женщина могут вместе работать на пользу общую, где даётся полная возможность полному развитию всех сил и способностей различных несколько для разных полов, — здесь могут вырабатываться хорошие люди и хорошие работники, такие, которые могут легко найти себе счастье. Я не говорю уже о том счастье, поддержке, которое может и должна дать семейная жизнь, и которых не может заменить никакая дружба».

Наталья Егоровна понимала, что первое сильное чувство к женщине, даже в сочетании с душевной привязанностью, вряд ли продлится долго. Он возражает:

«Я не понимаю, как, каким образом можно разлюбить человека, которого раз полюбишь, и мне кажется, что те, которые потом разлюбили, никогда не любили; они увлеклись красотой или молодостью… Но они не любили так, как мне это чувство представляется, когда оно составляет всё, перед ним исчезает всё, оно обновляет, возрождает человека. И я в себе чувствую это возрождение».