Вернадский - [17]

Но, как говорится, нет худа без добра. Зубрежка развивала память, а знание древних языков помогало узнавать живые иностранные языки.

Действие равно противодействию: чем более отдаляла гимназия Владимира от живой жизни, тем радостнее были его встречи с природой, тем острее воспринимал он красоту полей, холмов, гор.

«В детстве я обладал, — вспоминал он позже, — некоторой способностью довольно тонко наблюдать явления окружающей природы; я помню, какие сильные впечатления производили на меня различные оттенки цветов и блески. Я помню мои старания различить разные шумы; мальчуганом меня преследовала мысль воспользоваться слухом для большего познания явлений. Я мечтал придумать инструмент, который бы по данному шуму определял то явление, которое его производит, и те тела, какие при этом принимают участие».

Ему нравились летние семейные поездки в Пластиково, Полтаву. Запомнились дальние путешествия: в 1873 году — Вена, Венеция, Прага, Дрезден; через год — Италия. Он был потрясен красотой заснеженных альпийских вершин, отвесных круч и ледяных языков, сползающих в зеленые долины. Здесь он вспомнил дедушку, славный суворовский поход и ощутил прилив радости и гордости. Если потребуется, и он пройдет тот же путь!

…После смерти брата Николая закончилось счастливое, беззаботное харьковское существование. В 1876 году семья переехала в столицу. Владимир Вернадский поступил в третий класс 1-й Петербургской классической гимназии. Она была одной из лучших в России.

Под Новый год он купил в торговых рядах Гостиного двора объемистую тетрадь в плотном переплете. В субботу 1 января 1877 года написал: «Я хочу вести аккуратно один год мой дневник, чтобы потом, посмотрев, вспомнить счастливую жизнь моей молодости».

Деловая пометка за это число гласит: «Сегодня окончил мои воспоминания о путешествии 1875 г. и кончил разбирать политико-экономический отдел книги». В ту пору ему ещё не исполнилось четырнадцати лет.

Судя по дневнику, его одинаково глубоко волновали и детские игры, и оперы, и вопросы мировой политики; хотя, конечно, наиболее авторитетно он разбирался в играх. Впрочем, многие его суждения по вопросам внутренней и внешней политики России вполне серьезны и разумны.

Любил он слушать разговоры и споры взрослых в кабинете отца. Притаившись в уголке на диване, узнавал о битвах сербов с турками, о победах и поражениях Гарибальди (одного из любимых его героев), о причинах военных неудач России и вечных российских неурядиц.

Иные дни его были чрезвычайно насыщенны. Например, вечером 6 января он присутствует при «большом споре» о положении страны. На следующий день утром — гимназия, вечером — «Ромео и Джульетта» Гуно в Итальянской опере («Игра и пение были превосходны»).

На другой день он опоздал в гимназию и неудачно отвечал на уроке греческого языка. Вечером ему неожиданно (остался лишний билет) предложили посетить концерт в Дворянском собрании. Вернулся домой в одиннадцать вечера и до полуночи просидел, слушая рассказы одного из гостей.

Рано утром следующего дня отправился в библиотеку (взял там книгу «Швейцарские Альпы»), Встретил знакомых с детьми и своими сестрами. Пошел с ними в Летний сад, где по случаю гулянья государя особенно много шпиков. Слушал почтительные анекдоты взрослых о царе. Скажем, такой случай: кандидат на пост министра допустил оплошность, на что Александр II заметил: «Какой же он министр, если знает меньше меня».

15 января отец подарил ему свою статью: «Политическое равновесие и Англия». Подводя итог гимназическим успехам за неделю, Владимир записал: «5 — поведение, 4 — латинский, 3 — латинский и греческий». А вечером в Итальянской опере слушал «Вильгельма Телля».

Следующая запись краткая: «День прошел незаметно». 17 января и вовсе не отмечено в дневнике. В последующем подобные пропуски будут встречаться все чаще и чаще, а порой пропадут целые недели. По-видимому, пунктуальность не была ему свойственна, как, впрочем, и всем детям.

Он полностью разделял политические взгляды отца. Возмущался, слушая рассказы о провокаторах, засылаемых полицейскими в студенческие общества. Но, подобно отцу и Евграфу Короленко, оставался горячим патриотом славянских народов, прежде всего — украинского и русского.

Сохранились четыре его тетради с выписками литературы: «Борьба славян за существование», «Заметки по взаимным отношениям славян между собою и с другими нациями»…

Подобные записи перемежаются с иными. Заметив, что один из мальчиков боится чертей, задумался: «Очень странно, что это врожденное свойство всех людей; быть может, они и взаправду есть». Или лаконичная фраза, понятная каждому школьнику: «Не повезло с греческим — 2».

Мать резко осуждала его за посредственные отметки; стараясь уязвить его самолюбие и пробудить в нём желание стать отличником, насмехалась над ним. В результате сын еще более отдалялся от матери и переживал это отчуждение: «Мать, не знаю за что, на меня сердится… Так и хочется плакать». И отметил, что справедливые порицания отца не вызывают у него никаких протестов: «За то я к нему привязан так, как ни к кому в мире».

Лето Вернадские провели на даче в Шувалове. Владимиру нравилось гулять целый день по окрестностям, имеющим вид маленькой Швейцарии: крутые холмы, заросшие сосной, три озера в низинах. Одно из них обширное, с прогулочным пароходиком.