Veritas - [38]

Кода они снова осадили Вену в 1683 году, то очень старались, чтобы Место осталось нетронутым. Ни один турецкий посол, прибывавший в Вену, не упускал случая хоть раз побывать в Месте Без Имени. Некоторые даже разбивали лагерь на равнине перед замком за день до прибытия, в знак почтения к этому святому месту, стены которого они целовали, обливаясь слезами, словно это какая-нибудь реликвия. Когда они любуются сералем длиной в четыре тысячи шагов и его шестнадцатью углами, охраняемыми башнями, все теряют дар речи, видя столь точную копию палаточного лагеря Сулеймана.

Однако европейские союзники Блистательной Порты, к сожалению, относятся к Месту Без Имени совершенно иначе. Куруцы, гнусные венгерские повстанцы, шесть или семь лет назад набросились на эти несчастные стены во время одного из своих разбойничьих набегов. Замок был разорен, обезображен, подожжен. То, что устояло перед столетием запустения, было разрушено за несколько минут.

– Спустя столько лет! Не думаешь ли ты, что это была скорее случайность? Неужели ты действительно считаешь, что куруцы разрушили Место Без Имени из-за его символического значения? – спросил я.

– Пока существуют враги христианства, будут существовать и враги этого места, господин мастер. Ненависть к Месту Без Имени еще жива.

Я с удовольствием расспросил бы его, в какой форме и через кого она сейчас проявляется, но в этот миг появился Фрош, чтобы проверить, насколько далеко мы продвинулись.

Мы сообщили ему, что дымоходы maior domus находятся в не настолько ужасном состоянии, как мы опасались, и некоторые можно было бы использовать прямо сейчас. Но чтобы составить список всех дымоходов Нойгебау, нам нужно время, но завтра, сообщил я, мы прийти не сможем, поскольку в городе нужно провести срочные ремонтные работы.

После maior domus мы обследовали некоторые подсобные строения. Вооружившись шпателем, длинным канатом с небольшим ершом и тяжелым шариком на конце, фонариком и гирьками, мы работали целый день не покладая рук, прочищая дымоходы Нойгебау, и под конец оказалось, что совершенно вымотались и испачкались. Но я еще чувствовал в ногах достаточно силы, чтобы выполнить свое обязательство. Мне даже почудилось, что то существо, самое странное во всем замке, ждет моего прихода (если неживой предмет вообще может ждать).

Я огляделся по сторонам, но Фроша нигде поблизости не было. И мы направились к площадке для игры в мяч.

Оно по-прежнему было там, гордое и неподвижное, но его клюв опасно сверкал, словно в надежде на то, что однажды снова сможет почувствовать холодный воздух неба над Веной. Летающий корабль с его устрашающей внешностью большой хищной птицы покоился на своем широком брюхе из деревянных балок и тщетно расправлял крылья. Симонис несколько раз обошел его, а затем залез внутрь вместе с моим малышом, которого снедало любопытство.

Теперь, когда рассказ о Месте Без Имени и его строителе был окончен, грек стал таким же, как обычно, и внезапно забросал меня бесчисленным количеством неумных вопросов, которые даже ответа не заслуживали. Может ли корабль подняться в воздух благодаря своей форме птицы? Почему именно хищная птица? А если предположить, что он полетит, он не напугает львов и других диких животных, живущих в Нойгебау? А может ли он еще и плавать? Или для этой цели ему нужно придать форму водоплавающей птицы либо, что еще лучше, рыбы?

Я если и отвечал на это, то односложно. Открытие многозначительной символики Места Без Имени и рассказ грека вызвали у меня множество вопросов и привели в весьма тревожное состояние души, измотавшее меня во время работы. В этот день в моем сердце не было места для следующей загадки, которую представлял собой пернатый корабль.

Пока я работал с ершом и гирьками в стенах площадки для игры в мяч, прочищая один из наполовину забитых каминов, я думал о том, что рассказал Симонис о Месте Без Имени. Он говорил, что усадьба была в запустении. Значит, ее забросили еще до истребительного нападения куруцев. Неужели Илзунг и Хаг таки победили Максимилиана? И каким образом? И почему ни один император так и не вступил во владение Местом? Я спросил об этом у грека.

– Честно говоря, некоторые императоры, среди которых можно назвать и Леопольда, мир его праху, отца нашего возлюбленного Иосифа I, более или менее планировали заняться восстановлением. Но в конце концов никто ничего не сделал или, скажем, почти ничего.

– А почему? – удивился я.

– Нехватка денег, – подмигнув, ответил мне помощник, снова очнувшийся и ставший остроумным. – Их казначеи и счетоводы всегда находили тысячи предлогов, чтобы не оплачивать проведение работ в Месте Без Имени, потому что…

– …потому что семьи крупных кредиторов, стоявшие за казначеями, по-прежнему остались теми же самыми, – опередил я его.

– Угадали, господин мастер. Хотите доказательств? Даже опекун Леопольда I, когда тот был еще ребенком, происходил из семьи Фуггеров. Они все те же. И на протяжении столетий ненавидят Место Без Имени.

– Неужели они действительно настолько влиятельнее императоров?

– Тут в игру вступает страх, господин мастер. Все покойные императоры между Максимилианом и его императорским величеством Иосифом I всегда обходили Место Без Имени стороной, потому что боялись кончить так же, как Максимилиан.