Veritas - [36]

Странно, но в расчетах его поддерживали те же самые итальянские архитекторы, которые укрепляли Вену в преддверии предстоящей войны с турками. Для Места Без Имени, однако, итальянские зодчие строили не бастионы, не внешние охранные сооружения и контрэскарпы, а похожие на минареты башенки, восточные полумесяцы и зверинцы в османском стиле.

Двор и народ были в ужасе. Что, ради всего святого, заставляет императора оказывать сооружениям Мохаммеда такое почтение?

Но то была не прихоть и не несбыточные мечты помутненного рассудка.

– В 1529 году, за тридцать лет до поражения Максимилиана, Сулейман осаждал роскошную Вену. То была первая из двух крупных и неудавшихся осад, во время которых неверные пытались занять город императоров. Сулейман выступил из Константинополя с огромным войском, у него было очень много денег от тех, кто из жадности, несправедливости или личной ненависти надеялся, что мощный Петров Престол наконец падет. Состояния всех семейств, собранные на протяжении поколений, текли в сундуки султана, чтобы финансировать поход против гяуров, так они называют христиан. Сулейман не жалел средств: во время осады он хотел жить не в солдатской палатке, а в громадном дорогом лагере-городе, в некотором роде реконструкции его дворца в Константинополе – с фонтанами, колодцами, музыкантами, животными и гаремом.

Запять Вену, а с ней и весь христианский мир, казалось тогда делом вполне достижимым, пояснил грек. Разве почти столетие назад сам Константинополь, Второй Рим, Византия – город глубоко верующей императрицы Теодоры, возлюбленной супруги Юстиниана, не оказался в руках турок?

– Эта «сладострастная танцовщица» – как называл ее за спиной неверный, лживый писака из Кесарии, – благодаря своей ревностной и осторожной монофилии, обрела вечное блаженство и оставила, несмотря на преждевременную кончину, значительное политическое и религиозное наследие: единственное непобедимое прибежище христианской веры в Азии, против которого неверные ничего не могли сделать многие годы. Но даже Теодоре не удалось спасти свою Византию от Мохаммеда, пророка, который родился спустя почти тридцать лет после ее смерти. И вот базилика Святой Софии, которую велела построить Теодора, была осквернена минаретами Аллаха. Не могла ли такая же судьба постигнуть и Вену, «Рим Священной Римской империи»? А потом, быть может, и сам Рим?

С горечью продолжал рассказ мой помощник, пытаясь одновременно неловкими (но не бессильными) движениями поджечь связку влажной древесины, которая никак не хотела загораться. И в его голосе звучало все то страдание, которое причинили грекам османские завоеватели.

– Однако ничего не вышло, – закончил Симонис. – Сулейману не удалось сломить сопротивление осажденных, когда Господь послал настолько холодную зиму, какой не бывало никогда прежде, и Сулейману пришлось уйти с пустыми руками, более того, для него существовала даже опасность расстаться с жизнью в буранах и наводнениях, предвещавших, казалось, Судный день. Для его кредиторов это было крахом.

Мечта растаяла. Уже не так гордо и самоуверенно звучало теперь предложение «Увидимся у Золотого яблока!» – которое произносил султан в завершение церемонии вступления на престол, как обещание командующему янычарами.

– Золотое яблоко?

– Так османы с начала времен называют четыре столицы гяуров: Константинополь святой Теодоры, Буду Маттиаса Корвинуса, Вену императора Священной Римской империи и Рим наследника Петра.

Золотое яблоко – аллегорическое обозначение четырех запретных плодов османского властолюбия: оно обозначало позолоченные купола Константинополя, сверкающие капители на остриях крыш Буды, увенчанный крестом Христа шар, возвышающийся над Веной на крепкой башне собора Святого Стефана и, наконец, огромный шар из чистого золота на куполе базилики Святого Петра в Риме, сияние которого видят моряки даже с берегов Лация.

– Едва взойдя на престол, – с сарказмом заметил грек, – и произнося это предложение, султаны торжественно обещают янычарам как можно скорее повести их на завоевание тех четырех городов, словно смысл ислама заключается только в том, чтобы победить христианский мир.

Первое Золотое яблоко, Константинополь, был захвачен сторонниками Мохаммеда; теперь же, в Вене, судьба решила иначе.

– И как все повернулось! – с улыбкой сказал я. – На самом деле Блистательной Порте потребовалось полтора столетия, пока они насобирали достаточную сумму, чтобы снова угрожать Вене. И на этот раз все тоже оказалось напрасно. Я знаю историю осады Бены Сулейманом в 1529 году: в прошлый понедельник я наблюдал за ежегодной демонстрацией гильдии булочников, которые прошли по городу е развевающимися знаменами и под музыку, в напоминание об услугах, которые они оказали городу во время той осады. Но какое отношение имеет осада 1529 года к твоему рассказу? Может быть, семьи разоренных кредиторов были теми же самыми, из-за которых Унгнад впоследствии предал императора Максимилиана?

– Вы угадали, по крайней мере частично. Потому что есть еще кое-что. Знаете, где находился палаточный городок Сулеймана с колодцами, фонтанами, музыкантами, животными и другими развлечениями, которые он взял с собой?