Веридор. Одержимый принц - [164]

Последней слова удостоилась леди Мариана, прошествовавшая к трону сразу после мужа.

— Ваше Величество, — сделала глубокий реверанс Прорицательница. — Я разделяю мнение своего супруга относительно наказания Его Высочества, и хочу добавить от себя еще несколько слов. Мне известно, что вашим кумиров всю жизнь был ваш славный отец и вы больше всего на свете желали вырасти такой же, как Его Величество. Несмотря на прозвище, Жестокий король знаменит своей справедливостью и милосердием, любим всем Веридором и уважаем всем миром за это. Кандор Х никогда не казнил близких, которые направляли удары в его спину, а таких, увы, было немало. Вы не знаете, но поверьте мне, семь лет назад ваш отец казнил Одержимого принца вовсе не за покушение на власть, а за покушение на вас. Кандор простил бы сына на следующий день и не покосился бы даже на вопящих о законе аристократов, но он избрал наказанием именно выжигание магии и изгнание, потому что хотел защитить вас от одержимости брата. Это подтверждает тот факт, что король дал ему шанс остаться во дворце рядом с вами с условием, если демон будет усмирен и не возобладает над человеческим сознанием. Многие путают милосердие со слабостью и считают его недостойным сильного правителя, но царствование вашего отца доказало, что это не так. Так поступите же, как его дочь, дочь Жестокого короля. А еще я осмелюсь утверждать, что если вы приговорите к смерти принца Эзраэля, то никогда себе этого не простите.

— Почему? — произнесла первое за все утро слова Кровавая королева.

— Причину вы поймете, только когда для этого придет время, но назову я её сейчас. Вы любите Одержимого принца…

* * *

Каменный мешок под замком давил своей серостью и безысходностью, которой так и несло от голых холодных стен, разбросанной по полу соломе и монотонно капающей где-то водой. Хорошо хоть крыс не было! К сожалению, только это и было хорошо…

Почему-то Эзраэлю казалось, что именно в этой камере с глухой дверью, а не с решеткой, его бросили семь лет назад. Тогда он каждую секунду ждал, что противно заскрипят ржавые петли, и на квадрат света, льющегося из крохотного окошка прямо под потолком, ступил нога папы. Что он придет и если не поверит, то хотя бы выслушает его. Но восход трижды сменился закатом за этим подобием окна, а Жестокий король все не приходил. А на четвертый день его отволокли в пыточную и, приковав цепями к дыбе, растянули до предела. Помнится, ему тогда показалось, что у него кожа затрещала, но палачам все было мало. Хоть бы вопросы задавали, а зачем просто так мучить! А потом из темноты выступил папа. Рай сразу узнал его, хотя плотная черная маска, открывающая только глаза, могла скрывать кого угодно. Принц пытался позвать его, но папа не отзывался; без конца повторял, что невиновен, но то как будто его не слышал. Один раз взгляд Кандора Х все же упал на лицо сына, и в его грозных очах чернее безлунной ночи Эзраэль прочитал не гнев, не презрение и не равнодушие, а боль, сожаление и безмолвную мольбу о прощении. А потом накатила жуткая боль, словно в груди развели костер и он раскалил добела кости, заживо сжег все внутри. Рай знал, что это значит, — из него выжигали магию. Чем больше резерв, тем ужаснее и дольше будет это мучение. Он плакал, впервые в сознательной жизни рыдал, как девчонка, и не кричал, вопил от боли, душевной и физической. Казалось, он должен был скончаться там, на дыбе, но что-то не давало ему сойти с ума, поддерживало на протяжении часов этого ада и как будто давало силы бороться, а не потерять сознание с перспективой навсегда провалиться в черноту…

Осознание накатило, как волна ледяной воды, так, что Эзраэль нервно дернулся, отчего цепи, тянущиеся от кандалов на его руках до вбитого в одну из стен массивного железного кольца, жалостливо звякнули, но принц не обратил на это никакого внимания, пораженный очевидной догадкой, семь лет не приходившей в его голову. Папина рука! Во время всей казни папа держал его за руку, забирая часть боли себе и вливая в него свою магию Жизни! Он, скотина неблагодарная, потом вопил, что ненавидит его и на зов крови не откликался, когда король просто ждал его отклик, чтобы убедиться — жив…

Из воспоминаний Эзраэля выдернул звук отодвигающегося засова. Боги, а он ведь уже думал, что история повторяется или, что еще хуже, сидеть ему здесь в неведении до конца дней своих! К удивлению принца, в мрачную тюремную обитель ступила Конда, следом за ней, чуть ли не пополам сложившись, чтобы не поздороваться лбом с косяком, в узкий проход протиснулся широкоплечий лорд Нарцисс и прикрыл дверь.

Рай не обращал внимания на манипуляции графа, взгляд его был прикован к спокойному, исполненному величия лицу сестры. Лицу великой королевы и, на взгляд Одержимого, эта роль очень шла его Конни. Его даже не тяготило то, что он сидел на голом полу у её ног, а она смотрела на него сверху вниз, хотя раньше это обстоятельство, скорее всего, вылилось бы в яростную вспышку. Рай многое хотел сказать возлюбленной: молить о прощении, заверять, что такого больше никогда не повториться, и даже клясться отныне не дышать рядом с ней без её на то позволения. Но он гордо промолчал, как и положено принцу Веридорскому.