Верховья - [78]

Стрежнев после лугов поначалу даже оторопел, растерялся, пока не понял: весна, горячка — у всех дел по горло. Надо ремонтировать боны, завозить такелаж, отзывать из отпусков рабочих, отправлять бригады на сплав... Весенний угар! Так бывало всегда, перед каждым вскрытием Унжи.

И Стрежневу стало как-то неловко за себя, за свой катер, за то, что самого нынче по-настоящему не захватила эта радостная суета...

Он надеялся, что увидит главного инженера где-нибудь в коридоре, тот сам подойдет, и тогда завяжется разговор.

Но странное дело, народ попадался какой-то все незнакомый, молодой, хорошо одетый. «Молодые инженеры», — подумал Стрежнев.

Поразил его мастер рейда. Это был молодой инженер, присланный три года назад из Москвы отрабатывать после института. И все три года он просился обратно, но его не отпускали. И человек, которому не было еще и тридцати, увядал, пропадал прямо на глазах. Нынче он стал еще хуже: шел расхлябанной походкой, некрасивое, по-козлиному длинное серое лицо его было постно и имело такое выражение, будто человек ненароком хватил кислоты и все нутро у него начисто выболело.

«Ох, путаники... — выругал Стрежнев не то инженеров, не то тех, кто их здесь держит. — Отпустили бы давно, раз ему в министерство надо. И чего неволить, неужели не видно, что из него работника не выйдет: третий год как тень ходит. Еще умрет тут, даст заботы...»

Стрежнев скорее пошел наверх. И хорошо сделал: там сразу же попались знакомые сплавщики, мастера. Здоровались, спрашивали, закуривали... И Стрежнев поотмяк душой.

Но тут же снова все побежали по своим спешным делам, и он опять остался один. Он ринулся было к главному инженеру. Но того не оказалось — был у директора.

А Стрежнев не мог уже ждать — побежал снова вниз, в отдел кадров, с твердым намерением плюнуть на все, звонить в затон. Но только он взялся за трубку, как услышал сзади:

— Вот он!

И Стрежнев обернулся. В дверях стояли линейный и сам Чижов из затона.

— Ну, кому хотел звонить? — спросил, подходя, начальник.

Был он сегодня приветлив и весел, чего Стрежнев никак не ожидал.

— В затон, — ответил Стрежнев.

— Говори так.

— Да что, Василий Иваныч! — загорячился Стрежнев. — Ни котельщиков, ни сварщиков, ни домкратов!.. Чай, поднимать надо! Топит!.. Что вы на самом деле, кинули на пустоплесье и ладно! Голыми руками не сделаешь...

— Ну, ну, ладно, — улыбнулся Чижов, — собирайся, поедем. Все тебе привезли. Пошли поглядим, что там у вас.

Возле конторы стояла машина. Начальник сел в кабину, Стрежнев залез в кузов. Там валялись два домкрата, согнутый корытом дубляж, мешок с углем, спаcательные круги и нагрудники, паяльная лампа... Линейный залез тоже наверх.

Как только остановились возле катера, начальник выскочил на луговину, немного поглядел на катер и сразу же сказал:

— Ну, давайте поднимать.

— Сейчас? — удивился Стрежнев.

— А чего ждать?.. Нас как раз четверо. По двое на домкрат, и пошло...

— Ну, давайте, давайте, сейчас зарядим... — не переставал удивляться Стрежнев.

Он оживился, подтаскивал припасенные подкладки под домкраты, Семен тем временем сбрасывал с катера ломы, запасные рукавицы для начальника.

Мигом зарядили домкраты под скулы катера и начали выхаживать.

Стрежнев крутил в паре с линейным, а Семен с начальником.

Сначала шло легко, только успевай перетыкать ломы в отверстия домкратов.

— Веселей, веселей, Николай Николаич! Отстаете!.. — шутил Чижов.

Сам же налегал на лом изо всей силы, даже пальто бросил на гриву, остался только в кителе.

Стрежнева брала одышка, но он не хотел поддаваться и вместе с линейным бегал бегом. Нос катера медленно отрывался от шабашки, а крутить становилось все тяжелее.

Стрежнев никак не ожидал такой прыти от начальника: «С чего бы это такой добрый? Не подвох ли опять какой?..»

Когда днище катера приподнялось над шабашкой четверти на две, Чижов сказал:

— Хватит, оставьте на завтра!.. — Тяжело дыша, он взял Семена за полу. — Дай-ка фуфайку, погляжу...

Когда вылез из-под катера, вслух подумал, ни на кого не глядя:

— Шабаш, видно, этому катеру. Уездили. Списывать придется... Дубляж ставить тоже не больно ладно. Да еще на перевоз, людей возить... Ладно, варите. Поглядим...

— Так, а где сварщик-то? — вскипел Стрежнев.

Чижов растерянно поглядел на него.

— А и у нас нет. Самим в затоне не хватает, в три смены варим.

Он опять задумался, потом повернулся к линейному, сказал:

— Вот что, Олег Павлыч, надо будет здесь взять, в гараже, Степана. Он хорошо варит, и катера, говорят, варил... Да, так и сделаем. Я скажу главному. А ты сходи к нему завтра с заявкой... Ну, поехал. Вон уж солнышко-то за крест задевает. Засветло до дому добраться бы... Дорогу совсем развезло. Грузите лишнее на машину, круги старые бросайте... Чего еще, говорите, пока не уехал.

— Так ведь людей надо, поднимать-то, — сказал Стрежнев.

— Надо... и крепких ребят, — ответил Чижов. — Одышка здесь берет. А вот что! Федора с брандвахты попросите.

— Так нам совестно просить-то уж его: топоры давал, бревна пилить подсоблял, — сказал Стрежнев и украдкой глянул на начальника. — Чижов слушал спокойно. — Чего ему бесплатно-то чужое дело ломить, — продолжал Стрежнев, — чай, у него брандвахта, лед окалывать надо. Да и еще человека до пары нужно.