Верховная жрица - [67]

* * *

– Может, нам следовало пристрелить нескольких парней, – пробормотала Скуирелли Чикейн, выскальзывая из ворот тюрьмы Драпчи в необыкновенно яркое лунное сияние. Млечный Путь, казалось, висел у них прямо над головой: протяни руку и дотронься.

– Зачем? – просил Кула, который тащил по «АК-47» в каждой руке так, словно это были игрушечные пистолетики.

– Не хватает драматизма, – пояснила Скуирелли.

– Драматизма?

– Мы просто переступаем через тела, – сказала Скуирелли. – Посмотрите, на них даже нет следов. Не очень-то впечатляюще это будет смотреться на пленке. Слишком нереально.

Кула знаком остановил женщину. Впереди орудовал мастер Синанджу.

– Вы просили мастера Синанджу не снимать больше скальпов с китайцев.

– Но я не говорила, чтобы он снижал накал действия! Накал должен нарастать.

– Вы говорите загадками, бунджи.

– Называй меня Буддой Ниспосланным. Мне это больше нравится. Соответствует космическим масштабам. Несколько автоматных очередей не дадут публике уснуть на своих сиденьях.

– Ты собираешься принимать простую публику? – недоуменно спросил Кула.

– Нет, но должна же быть у меня своя. Все происходящее напоминает мне «Гудзонского ястреба»[36]. Нам нужна одна из тех сцен, что есть в фильме «На север, к северо-западу»[37].

– Понятно, – кивнул Кула, увидев, что мастер Синанджу поманил их в темноте рукой – лишь на какой-то момент став зримым, он подтолкнул бунджи-ламу вперед.

Впотьмах Кула обратился к Чиуну:

– У бунджи было видение. Она говорит, что мы должны идти на север, к северо-западу.

– Это не очень хороший план, – возразил Чиун.

– Но ведь она бунджи!

– Зовите меня Буддой Ниспосланным.

– К северо-западу лежат горы, а за ними – Чамдо. Ты знаешь, кто там живет?

Кула скорчил гримасу.

– Кхампы, – буркнул он.

– Кто такие кхампы? – поинтересовалась Скуирелли.

– Горные охотники, – ответил кореец. – Бандиты.

– Трусы, вот они кто. Прямо как бабы, – продолжил Кула. – Носят красные нити в волосах и думают, что похожи на монголов, – добавил он, чтобы просветить бунджи.

– А звучит не так уж ужасно, – вмешалась Скуирелли.

– Бунджи-ламе самой судьбой предназначено войти на Львиный трон, – перебил Чиун. – Ничто не должно помешать этому.

– Да, да, Львиный трон. Где же он?

– Вон там. – Чиун указал на Красную гору.

В лунном свете можно было разглядеть во тьме длинное белое здание со множеством окон, из которых освещалось лишь одно.

– Что это?

– Неужели вы не узнаете дворец Потала, бунджи, – сказал Лобсанг, – обитель, где находится символ вашей земной власти?

Скуирелли грустно поморщилась.

– Нет, не узнаю. А должна была узнать?

– Последнее ваше тело предупреждало, что вы не узнаете ничего из того, что происходило в вашей прошлой жизни, – напомнил Чиун.

Скуирелли подняла глаза на огромное строение.

– Ну такое большое сооружение я должна была бы узнать!

– Мы поднимемся во дворец Потала, – сказал Чиун.

В ночи много кто бодрствовал. Солдаты. Регулярные войска Народно-освободительной армии. Агенты общественной безопасности. Китайцы в штатской одежде. Тибетские коллаборационисты.

Они шли по улицам Лхасы, стараясь никому не попадаться на глаза.

Горожане спали беспокойным сном. Время от времени мимо пролетали джипы, ехали они достаточно быстро, но не на предельной скорости.

– Они еще не успели объявить тревогу, – заметил Чиун.

– А не объявить ли ее нам самим? – с надеждой спросила Скуирелли.

– То есть как это? – удивился Чиун.

– Послушайте, мы только что вырвались из тюрьмы, радуемся, точно у нас пикник. Но наш фильм не какая-нибудь дешевка. В такой я ни за что не стала бы сниматься. Впереди уже третье действие. Второе был «сплошной перепихончик, легли и встали, спасибо, мой пончик».

Чиун и Кула пристально посмотрели на актрису.

– Неужели вы не понимаете? – в отчаянии сказала Скуирелли. – Как только моя попа окажется на Львином троне, все будет кончено. Дальше спад. Мы могли бы иметь такой же финал, как в «Мисс Сайгон».

Сопровождающие непонимающе уставились на свою повелительницу.

– Послушайте, я еще не решила, обычный это фильм или мюзикл, понятно?

– Понятно, – неопределенно кивнув, ответил Кула.

– Захватив трон без борьбы, я его тут же потеряю. Должна быть упорная борьба.

– Тибетцы борются вот уже сорок лет. Этого недостаточно? – удивился Кула.

– Это их борьба. А я говорю о своей борьбе. О своей! В этом вся суть. Бунджи-лама должна стать символом борьбы. А они пусть идут в задницу!

Над головой у них загудел вертолет, и они все разом примолкли. Кула направил оба автомата вверх как зенитные пулеметы, однако стрелять не стал. Ноготь, чиркнувший по спине, предупредил его о необходимости соблюдать осторожность.

– Когда китайцы узнают, что мы сбежали, что они будут делать?

– Искать нас.

– Верно. – Скуирелли захлопала в ладоши. Наконец-то они начинают соображать! Сразу видно, что они ни черта не смыслят в постановке фильмов. – Они будут искать нас, – пояснила она, – а мы будем убегать. Затем победим их в решительной схватке, и я взойду на Львиный трон. Я, Скуирелли Чикейн, шестидесятилетняя бунджи-лама, к тому же еще и секс без приставки «экс».

– Мы в меньшинстве. Каким же образом нам удастся их победить?