Верхом на тигре. Дипломатический роман в диалогах и документах - [104]

2 июня из Берлина в Лодзь приезжал генерал Бискупский[92] с целью создания боевых дружин из белогвардейских организаций и заодно инспектировал их{531}.

Бродовская также известила о формировании боевых украинских формирований, причем занимались этим не только немцы, но и итальянцы.

В разговорах некоторые ретивые украинцы доходят до того, что в скором времени собираются быть в Москве. Лозунг украинцев – самостийная Украина… Распространяют всякие небылицы о восстаниях на советской Украине и надеются, что когда они объявят поход на Украину, то их поддержит украинский народ. Руководитель украинской организации в Лодзи – Павлюк, бывший адъютант Скоропадского, который готовится в настоящее время в гетманы. Сам он получил от немцев фабрику мёда, на которой работают украинцы и тем самым подкармливаются. Руководителем украинской организации в Данциге и Готенхафене[93] является Белосток{532}.

Происходило объединение всех украинских националистических организаций в «Украинский союз Германской империи». Его членам выдавали специальные удостоверения и значок: «на голубом фоне три трезубца, а внизу буквы ССКУ – сечевой стрелец карпатской Украины»{533}.

Вице-консул генконсульства в Данциге Т. Н. Хоробрых по результатам беседы 2 апреля с посетителем Яцевичем докладывал, что в Гдыне «с разрешения германских властей состоялось собрание украинцев». На нем было объявлено, что Организация украинских националистов «будет работать с разрешения и при поддержке германских властей» и главной ее задачей является «борьба за освобождение Украины». Отмечалось, что основная масса членов ОУН – украинцы из Галиции и что эта организация носит военный характер{534}.

13 июля 1940 года Коптелов отправил в центр донесение, непосредственно посвященное подготовке немцами агрессии против Советского Союза:

В Данциге за последнее время в партийных кругах и среди населения появились высказывания, что Гитлер после победоносного окончания войны на Западе начнет войну с Советским Союзом с целью «освобождения России от большевизма и создания из Украины самостоятельного государства». Советский Союз нацисты рассматривают как придаток к Германии, обеспечивающий ее сырьем и хлебом.

Предполагаемое направление нападения на СССР: 1. Через Восточную Пруссию – Литву – Вильно – Смоленск на Москву; 2. Через Львов и северную часть Румынии с выходом к Черному морю и дальнейшим продвижением на север и восток и 3. Со стороны Норвегии на Мурманск и через Швецию, Финляндию, а также через Прибалтику на Ленинград. Для этой цели сосредотачиваются большие войсковые соединения в Восточной Пруссии и Мемеле, в польском гувернемане (Варшава), Лодзи и Верхней Силезии. Советский инженер т. Кукушкин, ехавший 11.7.40 г. из Берлина в Данциг по вопросам погрузки угля в СССР, наблюдал большое движение военных грузов и эшелонов в направлении на Восток. Скорый поезд, на котором он ехал, из-за внеочередного пропуска военных грузов и эшелонов опоздал более чем на 22 часа.

Слухи о возможной войне в скором времени между СССР и Германией ходят не только среди немецкого населения, но также и среди польского населения, которое открыто говорит о скором приходе Красной армии для освобождения их от германского ига. В Готенхафене (бывшая Гдыня) 8.7.40 г. объявлен призыв 21 года рожд. (с 1900 по 1921 гг.) всех фольксдойче, т. е. прибалтийских немцев, немцев Западной Украины и Западной Белоруссии, а также поляков, принявших немецкое подданство.

…Все это вместе взятое характеризует наличие сумасбродных планов, вынашиваемых в определенной части нацистов, сеющих различные провокационные слухи, а также возрастающую военную подготовку Германии{535}.

Оговорка насчет «провокационных слухов» была, конечно, не случайной. Коптелов, как и все советские дипломаты и разведчики, предупреждавшие Москву о гитлеровской агрессии, вынужден был подстраховываться. Категорично высказывать точку зрения, противоречившую мнению Сталина, было опасно, за это можно было поплатиться карьерой и жизнью. Советский правитель убедил себя в том, что Гитлер если и нападет, то не раньше 1942 года, и всех, кто утверждал обратное, зачислял в ряды паникеров и дезинформаторов.

Дипломаты были осведомлены о точке зрения Сталина, которую он не скрывал, в том числе в расчете, что это убедит немцев в его приверженности курсу на взаимодействие с Германией. 13 апреля 1941 года во время проводов на вокзале в Москве министра иностранных дел Японии Ё. Мацуоки (после подписания пакта о нейтралитете с СССР) корреспондент газеты «Франкфуртер цайтунг» Перцген оказался свидетелем разговора Сталина с германским военным атташе. «Сталин спросил его: “Вы немец?” Атташе ответил: “Да”. Тогда Сталин ему дружественно заявил: “Мы будем дружить”. Военный атташе ответил, вытянувшись в струнку: “Я убежден в этом, г. Сталин!”»{536}

Об этом эпизоде Перцген, вернувшись в Берлин, рассказал немецким журналистам и представителю ТАСС Лаврову.

С учетом мнения вождя предупреждения о подготовке Германии к войне отличала вынужденная двойственность. Мол, располагаем такими сведениями, но нельзя исключать, что это «провокационные слухи» или, допустим, дезинформация, которую подбрасывают англичане. Об этом полпредство сообщало в центр со ссылкой на официальные немецкие источники. Например, руководство так называемого Русского комитета, объединявшего немецких промышленников, торговавших с СССР (председатель Ф. Чунке), уверяло, что слухи о нападении Германии распространяют британская Интеллидженс сервис и американская пропаганда