Вересковый рай - [137]

Он рассчитывал на одно только мгновение, чтобы достаточно приблизиться к преследователю и сразить его. Если бы тот бросился назад в палатку, Саймону оказалось бы гораздо труднее справиться с ним. То ли на де Гина так подействовал крик Саймона, то ли общее зрелище хаоса, представшее перед его глазами, когда он выскочил из палатки, но он остановился, разинув рот и вытаращив глаза. Удар плоской стороной меча Саймона сбил его с ног.

Нанося удар, Саймон не смог удержаться от жалости к этому человеку. Видимо, ему пришлось многое пережить еще до того, как он выскочил из палатки. Его лицо и шея, а также левый рукав были залиты кровью. Саймон понял уже, что произошло, а на вопрос, почему это произошло, времени не было. До этого еще очередь дойдет.

– Рианнон! – взревел он.

Ему никогда не приходило в голову, что она способна убегать в ужасе, и она действительно не убегала. Она мгновенно вынырнула из-за угла палатки и счастливо крикнула:

– О, Саймон, какая удача! Я наконец-то нашла тебя!

Вполне естественно, эти слова произвели на Саймона почти такой же эффект, как его собственный меч – на де Гина. От изумления он лишился дара речи, что дало возможность Рианнон продолжить:

– Мои люди где-то здесь в плену – Тум и Сион. Прикажи, чтобы их разыскали. И мне еще нужно забрать корзинку Мэта.

С этими словами она нырнула обратно в палатку. Саймон испустил еще один рев, на этот раз полный ярости. Тут же рядом с ним оказался Сьорл.

– Найди… – начал было Саймон, но в это мгновение Рианнон уже вышла из палатки, зовя Мэта. Глаза Сьорла едва не выскочили из орбит. Он слышал, как Саймон выкрикнул имя Рианнон сразу после того, как столкнулся с хозяином палатки, но в тот момент был слишком занят и предположил, что это был всего лишь боевой клич. Довольно странный клич, может быть, но вполне четко определявший Саймона как сражающегося на стороне валлийцев, и Сьорлу не казалось противоестественным, что его хозяин использует имя своей женщины-ведьмы в качестве талисмана. Однако Сьорл едва ли мог ожидать, что ведьма явится в ответ самолично.

– Найди ей лошадь и вывези ее отсюда! – заорал Саймон.

– А как с моими людьми? – воскликнула Рианнон.

– Все пленные валлийцы будут освобождены, – ответил Саймон, затем повернулся к Эхтору, приказывая обчистить палатку де Гина, и тут заметил, что Рианнон исчезла.

– Рианнон! – крикнул он.

– Я ищу Мэта, – отозвалась она.

Отошла она недалеко, но голос ее был едва слышен. В лагерь уже вступили силы Бассетта и Пемброка, и начался настоящий бедлам. Смятение было неописуемое, поскольку армию Генриха застигли спящей, невооруженной и не готовой к бою, и она находилась в состоянии полной паники. Командиры попытались бы как-то организовать сопротивление, но по специальному приказу они и пали первыми жертвами. Немногочисленных рыцарей и баронов вывели из строя простейшим приемом, обрубив натягивающие веревки и обрушив на них их собственные палатки, из которых их потом извлекали, задохнувшихся до потери сознания.

Простые солдаты были окружены и заняты работой – нагружать всем движимым добром телеги и вьючных животных и вывозить их с поля боя под присмотром валлийцев, патрулировавших череду повозок с луками наготове. Вьючных лошадей связали в длинные караваны, каждый из которых был поручен тому или иному воину из числа наиболее надежных.

Когда Рианнон снова появилась из-за палатки, как раз подъехал с телегой Эвин, а Эхтор привел нескольких ошеломленных, окровавленных, полуголых фламандских наемников, которые тут же упали на колени, благодаря за то, что их привели на суд Саймона. Что толковал им Эхтор, они понять, конечно, не могли.

– Встаньте, – сказал Саймон по-французски, – и грузите вещи на повозку. Больше вам ничего не грозит.

Их радость была настолько велика, что они принялись за работу с большей охотой, чем можно было от них ожидать. Палатка была разобрана и скручена, а содержимое ее погружено на телегу уже к тому времени, как вернулся Сьорл с огромным черным жеребцом, который по дороге злобно брыкался и вырывался. Саймон обозвал своего капитана самыми ужасными словами, но тот огрызался, что, дескать, это единственная лошадь, которую он сумел отыскать. Остались только быки. Этого жеребца как раз и оставили из-за его необузданного нрава.

– Только не в таком шуме, – крикнула Рианнон. – Я не смогу успокоить его в таком бардаке.

– Бери Имлладда, – завопил Саймон. Рианнон бросилась к жеребцу Саймона и погладила его по голове. Имлладд тоже нервничал и храпел по мере того, как запах крови возбуждал его, и все порывался встать на дыбы и броситься в бой. Но на Рианнон он наброситься не мог, и она, зайдя сбоку, легко запрыгнула в седло, прежде чем Саймон соскочил. В пылу боя, разумеется, нельзя было оставлять этого свирепого боевого коня с пустым седлом.

И все равно, когда Саймон соскочил на землю, Имлладд рванулся вперед и встал на дыбы, почувствовав, как полегчал привычный груз на спине, но скоро понял, что поводья по-прежнему держат крепкие руки, а в уши доносится такой знакомый голос. Некоторое время заняло приторочить к седлу корзину с Мэтом, так как Саймон сам остерегался подходить к своему коню, когда тот не мог видеть его, да и кот орал, как нечистая сила, предрекающая смерть.